Подвиг и трагедия Новороссийска: об обороне города во время Крымской войны

В истории Новороссийска немало героических событий. Но, к сожалению, сегодня мало кто помнит, что помимо подвига в Великой Отечественной войне город обессмертил себя в годы Крымской войны (1853-1856 гг.). Тогда он выстоял под натиском англо-французской эскадры. Но у этого подвига были трагические, даже катастрофические последствия. После неравного боя город был почти полностью разрушен, население покинуло его, а затем Новороссийск был вообще упразднен… Но в отличие от Севастополя он никогда не доставался врагу.

Несколько стендов в городском музее да отдельные упоминания в исторической и художественной литературе — вот все, что осталось нам в память о тех давних событиях. Забвение — худшая из катастроф. Пожалуй, лишь известный историк Е. В. Тарле высоко оценил боевой подвиг новороссийцев, но очень кратко:

«Победа русских под Новороссийском была одержана при самых недостаточных средствах артиллерийской обороны и может, по справедливости, быть причислена к славным ратным подвигам периода Крымской войны».

До боевых действий непосредственно в Новороссийске оставался еще целый год, когда бывшая уже в самом разгаре Крымская война коснулась города. Отрядом кораблей под флагом вице-адмирала Л. М. Серебрякова 3 марта 1854 года началось снятие гарнизонов укреплений Черноморской береговой линии и их переброска в Новороссийск. 

За несколько дней до того император Николай I собственноручно написал инструкцию командующему отдельным Кавказским корпусом графу М. С. Воронцову:

«…Обратить главное внимание на сохранение Анапы и, буде можно, Новороссийска. Ежели Геленджик и Кабардинск отстоять нельзя, гарнизоны сии отводить к Новороссийску, чем защита сего места значительно усилится, а когда и этот важный пункт нельзя будет сберечь, все в нем сжечь и уничтожить, равно как в Геленджике и Кабардинском, и отступить всеми силами чрез Раевский форт к Анапе…».

Однако стихия, потопившая в Черном море более двух десятков кораблей эскадры антироссийской коалиции, надолго отодвинула начало вражеского штурма Новороссийска. Гарнизону был дан целый год для подготовки к отражению агрессии, чем и не преминуло воспользоваться наше командование. Лишь 8 января 1855 года в Цемесскую бухту вошли французский корвет и английский фрегат. На следующий день парламентарий неприятеля передал уведомление о блокаде Новороссийска, а также ультиматум о безоговорочной капитуляции города, в противном случае пригрозил стереть его с лица земли. Однако для коменданта крепости полковника И. И. Масловича и для его подчиненных слово «родина» не было пустым звуком и воплощалось в маленьком кусочке русской земли с гордым именем Новороссийск. Не получив ответа, корабли союзников покинули бухту.

Следующую вылазку к городскому побережью 26 февраля совершил французский пароход с целью разведать диспозиции гарнизона. Корабль приблизился к крепости и вошел в зону артиллерийского огня. Меткие комендоры накрыли цель с первых выстрелов. Получив несколько пробоин, разведчик спешно покинул бухту.

И уже через два дня, 28 февраля 1855 года, когда в Цемесскую бухту вошла неприятельская англо-французская эскадра, началась героическая оборона города. Враг имел в своем составе французский колесный двухмачтовый пароход при двух орудиях и 4 английских корабля: колесный 20-пушечный пароход-фрегат, винтовой корвет с 13 пушками и 4-пушечную канонерскую лодку. Им противостоял немногочисленный гарнизон Новороссийска с устаревшей артиллерией. Гарнизон, не считая офицеров, состоял из 373 унтеров, 55 музыкантов, 3184 рядовых, 190 нестроевых и 65 денщиков.

Как крепость Новороссийск с севера был защищен блокгаузами и валом с артиллерией. Со стороны моря вдоль берега располагались 4 морские батареи при 69 орудиях устаревшего образца. Это были полевые гладкоствольные, заряжавшиеся с дула 6- и 12-футовые пушки. Дальность их стрельбы гранатами достигала до 500–600 саженей (чуть более километра), а картечью — вдвое меньше того. По своим боевым характеристикам они значительно уступали морской артиллерии англичан и французов.

Руководство обороной Новороссийска взял на себя начальник первого отделения Черноморской береговой линии генерал-майор А. О. Дебу. По его приказу из города заблаговременно были выведены все мирные жители и больные солдаты, а способное носить оружие мужское население взято на учет. Главной позицией по отражению атак с моря была определена первая батарея (на ее месте ныне стоит памятник морякам-черноморцам — торпедный катер). На этой батарее были сосредоточены все имевшиеся в укреплении крупнокалиберные орудия, всего 10 мортир. Это все, что могли противопоставить защитники Новороссийска флоту противника.

Сражение началось в девятом часу утра. Чувствуя себя в полной безопасности, с дистанции 1500 саженей англичане и французы открыли артиллерийский огонь по городским укреплениям. Приморская батарея подняла стволы орудий до предела и попыталась ответными залпами достать англо-французские корабли. Но ничего не вышло. Даже усиленные заряды не добрасывали ядра, и они падали в воду с большими недолетами. Пришлось отказаться от бесплодной траты боевого запаса.

Весь день не умолкая гремели корабельные пушки, превращая в развалины укрепления и жилые дома города. Рушились стены фортов и зданий, пылали пожары. Враг методичным обстрелом ровнял Новороссийск с землей. Казалось, что в нем не сможет уцелеть ни одна живая душа.

Только с наступлением темноты гул канонады сменился редкими одиночными залпами. Под покровом ночи защитники Новороссийска смогли отправить в тыл раненых, а также остаток мирных жителей, не входивших в боевой расчет крепости. Главные силы гарнизона сосредоточились на Приморской батарее и заняли оборону вдоль берега, чтобы не допустить высадку десанта. Командир англо-французской эскадры расценил молчание русских пушек как подавление крепостной артиллерии. Но он просчитался. Новороссийцы и не думали сдаваться или оставлять свои позиции.

На следующий день бой возобновился. Капитан над портом Новороссийск И. Г. Арищенко докладывал начальству в рапорте:

«1 марта, когда способствовала погода, все суда, поднявши якоря, подошли к 1-й приморской батарее, в 9-м часу утра один за другим, подойдя на картечный выстрел правым бортом, бросали в батарею бомбы, ядра и картечь, и после полуторачасового упорного боя с неприятельской и нашей стороны неприятельские суда отошли на прежде стоявшее место, потом на флагманский пароход потребованы шлюпки, и вскоре пароходы вновь вступили на ближний картечный выстрел и открыли ожесточенную канонаду, продолжавшуюся до 2 часов пополудни».

Обстрел из крупнокалиберных пушек не смутил стойких защитников города и не загнал их в подземные казематы. Принявший на себя командование обороной генерал Дебу доносил впоследствии адмиралу Серебрякову: «Во все время бомбардировки Новороссийска я видел отличный дух в войсках его гарнизона».

Комендоры (морские артиллеристы) крепости даже из устаревших пушек достигли такой скорострельности, что одна из них не выдержала накала и разорвалась от частых выстрелов. Меткость огня тоже была превосходной, свидетельством чему стало поспешное отступление эскадр неприятеля за пределы сектора обстрела Приморской батареи.

К 14 часам пополудни англичанам и французам пришлось расстаться с надеждой взять город с моря. И тогда союзники решили поднять на штурм Новороссийска враждебных горцев, большой конный отряд которых сосредоточился на противоположном от места боя берегу бухты. Как выяснилось позже, горцы безучастно следили за неравным поединком. Англичане посылали к ним своих эмиссаров, чтобы уговорить двинуться на штурм русских редутов. Горцы не считали русских солдат друзьями, но уважали их доблесть и отказались нанести удар в спину. Так закончился второй день обороны города.

Командир вражеской эскадры в ночь на 2 марта отдал приказ о прекращении огня. В наступившей тишине защитники города отчетливо слышали стук топоров и молотков с кораблей неприятеля — шел ремонт повреждений, нанесенных русскими ядрами. В тревожном ожидании десанта прошла очередная ночь. А наутро стало очевидным, что враг не осмелится десантировать войска. Не выполнив угроз о захвате Новороссийска, союзникам пришлось покинуть Цемесскую бухту.

Генерал-майор А. О. Дебу, руководивший обороной, 3 марта направил вице-адмиралу Л. М. Серебрякову, находившемуся в Анапе, рапорт о происшедших событиях, в котором писал:

«Бог благословил защитников правого дела. Неприятель при ожесточенной канонаде не мог заставить замолчать своими 67 орудиями огромных калибров наши 18- и 12-футовые пушки и три мортиры, против него державшиеся…

В городе редкий дом не поврежден. Более всего пострадал госпиталь, так что помещение в нем больных ныне невозможно…

За артиллеристов говорит само дело и выказывает стойкость сопротивление их против неприятеля, превосходившего их и в числе и в средствах… В воздание доблестных подвигов мужества, явленных на действовавшей батарее, имею честь просить ходатайства Вашего Превосходительства о даровании прислуге на ней, из 170 человек состоявшей, двенадцати передовых голосных знаков отличия военного ордена, и затем об особо отличившихся я вслед за сим вступлю с представлением, докладывая, что заслуга при удержании Новороссийска капитана Торкмуса и бывших под командою его на 1-й Приморской батарее штабс-капитана Сергиенко, прапорщиков Лихотинского и Винклера достойна особенного вознаграждения. Также долгом моим считаю свидетельствовать о мужестве Новороссийского коменданта полковника Масловича, все время бомбардировки не сходившего с батареи».

Рапорт генерала Дебу имел движение. В Санкт-Петербурге событиям в Цемесской бухте придали особое значение. Приказом военного министра 28 февраля 1856 года, спустя ровно год после начала обороны, защитники Новороссийска получили заслуженные награды.

Но это будет позже. А тогда, весной 1855 года, события под Севастополем и на всем Крымском полуострове складывались трагически для русской армии. Неудачи в Крыму рикошетом ударили по Новороссийску. 15 мая войска и жители города отошли к Анапе, сняв по пути гарнизон форта Раевского. 25 мая полностью опустела и Анапа. При отступлении к Темрюку были оставлены станицы Николаевская, Александровская и Благовещенская. А 9 февраля 1856 года Высочайшим повелением была упразднена Черноморская береговая линия, а вместе с ней и Новороссийск…

Это была катастрофа. Но через два года разрушенный город, словно птица Феникс, вновь возродился, поднялся из руин и пепла!

Героическая трехдневная оборона Новороссийска стала малым эпизодом по сравнению с легендарной Севастопольской эпопеей, но сыграла важную роль в европейской политике того времени по отношению к Черноморскому побережью Кавказа, которое в результате так и осталось за Россией.

Нам в наследство остается не только память о подвигах предков, не только территории, которые они отстояли, но и уроки истории, на которых мы должны учиться.