Привет из Мюнхена: российский эмигрант рассказал о «благополучной» жизни в Европе

Уехал за мечтой

Мужчина 45 лет, без вредных привычек (кроме пламенной любви к немецким сосискам), ресторатор и эмигрант. В Мюнхен четыре года назад переехал из Москвы в поисках системного порядка, политической адекватности, высокой зарплаты и красивых пейзажей. Хотя на родине, по его словам, не голодал. Была работа, кусок хлеба с колбасой, закадычный друг — сосед для вечерних пивных церемоний. Этого широкой русской душе показалось мало, и она, прихватив с собой столь же добротное тело, отправилась в Германию.

— По России не скучаете? — предсказуемо спрашиваю собеседника, вкладывая в вопрос не только сентиментальный смысл.

— Не жалею, что уехал, — отвечает Григорий, добавляя, что скучает, но обратно возвращаться неудобно — перед друзьями, соседями, коллегами. Больно счастливый был, когда эмигрировал, глаз горел, буквально задыхался от восторга, грудь теснили большие надежды и ожидания.

Но Григорий действительно не жаловался. Просто эмоционально поведал, как живется на демократической земле.

Шаг влево — штраф

Живет Григорий в многоэтажке. Над ним — арабы, под ним — индусы. Слева соседствует с соотечественником Павлом и его семьей, справа — с эфиопами. Они, к слову, каждый божий день готовят свое национальное блюдо — чуть повисевшую в мертвом виде за окном утку, приправленную всевозможными специями.

Едкий аромат экзотического блюда настойчиво раздражает обонятельные рецепторы всех эмигрантов, заставляя морщиться и материться. Но тихо и незаметно, потому что громко нельзя — штрафуют. За слово «черный», независимо от того, в каком контексте вы его употребите, тоже штрафуют.

Толерантность, по словам Григория, вообще возведена в какие-то немыслимые, гиперболические формы, напрочь отбивая ощущение свободы и веру в демократию.

— Идешь по улице, увидел собачку, погладил — штраф, — рассказывает мой немецкий друг. — У животного может быть стресс от того, что незнакомый дядька к нему прикоснулся. А так как собака не может запретить вам себя касаться, это делают полицейские.

Улыбнулся ребенку на улице? Тебя могут принять за педофила и упечь за решетку. Говоришь слишком громко по телефону возле общественного пруда с утками? У них может начаться депрессия, повыситься тревожность от твоего голоса… Плати штраф, короче.

В семье соседа Павла вообще разыгралась трагедия — дочка выросла, и власти настаивают на том, чтобы жила отдельно. Так уж у них заведено, взращивают самодостаточных граждан Германии.

Если же дитятко не уходит, родители должны платить ежемесячный штраф за ее пребывание в отчем доме…

Не понимают юмора

Григорий в беседе так и сыплет шутками-прибаутками, парадоксы и аллегории льются как из рога изобилия. Смеюсь, понимаю. Оказывается, мужчина просто дорвался. Там, на землях немецких, нашего задорного, острого юмора никто не понимает. Да, все там свято чтут ваше личное пространство, но вежливо-холодны и навязчиво участливы.

Вышеупомянутому другу Григория Павлу как-то сосед-иностранец сказал, что дочки на него не особо похожи. Причем сказал на полном серьезе, тревожно вглядываясь в лица девушек и не находя там Павловых черт.

— Жена, наверное, от любовника-француза родила! — нашелся Павел и весело загоготал.

Но и сосед иностранец оказался не пальцем делан: оперативно сообщил куда надо, а Павлу прислали уведомление, что он с детьми должен поучаствовать в ДНК-экспертизе. Больше Павел за пределами своей квартиры не шутит.

Там нельзя нагрянуть в гости неожиданно, мол, мимо проходил, решил зайти. А если уж собрался навестить кого, будь добр, принеси своей еды и угощайся, сколько душе угодно.

— И как вы там живете в таких тисках? — резонно вопрошаю словоохотливого Григория.
— Зато здесь высокие зарплаты…- отвечает он.
— Так зарплата, небось, на штрафы уходит…

Шлет улыбчивый смайл. Потом выдает в голосовом сообщении:

— Я бы, может, и вернулся обратно, соскучился очень по России. Но не могу, стыдно как-то. Уезжал героем, а приеду, поджав хвост…

И зовет меня в путешествие, когда границы откроют. А я отказываюсь. У меня на родине столько троп нехоженых, да городов неезженных, что не до Германии с ее сосисками и эмигрантами.

Читайте также: Лена Чавес из Венесуэлы рассказала о жизни в Краснодаре, любви к Достоевскому и политике президента Николаса Мадуро.