Как белореченские бургомистры в гости к австрийским главам ездили
Ничто не упало само на эту землю. Можно до бесконечности восхищаться совершенством устройства жизни, с какой стороны ее ни возьми, но когда получаешь ответ на вопрос «Как?», тут-то и понимаешь, что это люди сами себе сотворили такие условия. Теперь живут и пользуются благами своей цивилизации, поддерживая ее, совершенствуя, строго следуя заведенному порядку.
Теория и практика
Итак, мы в Австрии.
Мы — это делегация Белореченского района. Позволяю себе обобщать наше сообщество словом «мы» потому, что так и было. Вписаться в коллектив было просто, люди подобрались приветливые и открытые. В основе своей делегация состояла из глав сельских поселений, но были в ней и представители районной власти, и белореченской городской. А поехали в зарубежную командировку вот зачем: изучать австрийский опыт местного самоуправления.
Глава Белореченской районной администрации Иван Иванович Имгрунт собрал в команду людей, которые по должности, да и по своему отношению к жизни стоят на переднем властном плане. Это те, кто, находясь в прямом контакте с людьми и ближе всех к ним, встраивал жизнь района, станиц, поселков и хуторов в требования знаменитого российского 131-го Закона о местном самоуправлении. Вот и получилось: их, австрийское, местное самоуправление, и наше, российское, местное самоуправление. У них свои законы и порядки, у нас свои. Понятия, условия, параметры, возможности, регламенты существования, властные полномочия и ограничения в большинстве своем несопоставимые.
Так чему же тогда учиться, встают вопросы. Не напрасны ли траты времени и денег? А вот чему: конечной цели. Задачей власти у них и, как провозглашено, у нас является обеспечение высокого качества жизни людей — это, так сказать, стратегия. Но суть кроется в тактике. А раз так, то почему не посмотреть, во-первых, параметры этого качества жизни, во-вторых, как они этого достигают. Никто же не говорит, что, набираясь опыта, надо снять кальку с австрийской провинциальной жизни и попытаться наложить ее на родную почву. Это просто не получится по очень многим причинам.
Конечно, очень многое просто поразило, а кое-что сразило наповал. Но я далек от желания расточать восторги, хоть восхищаться есть чем. И это вовсе не из-за квасного патриотизма. Поездка была деловой, поэтому о деле и будем говорить.
Шесть полных дней работали мы в Нижней Австрии, по сути в государстве в государстве со своей столицей, парламентом, законами. Самым трудным был первый день. Он прошел в академическом стиле. В столице Нижней Австрии Сант Пёльтене делегацию знакомили с устройством власти в стране, особенностями австрийского федерализма. Нет, не водили по структурам, а усадили в зале и рассказывали. Хотя, в принципе охотно принимали и в самых разных кабинетах. В принципе, наше устройство не так уж и отличается от австрийского: федерация (у нас и у них), земли у них, а у нас регионы, или субъекты Федерации, административные округа — это российские районы, а вот муниципальные образования первичного уровня представлены в Австрии общинами — это наши поселения.
Можно все, что можно
Так как в белореченской делегации были в основном главы поселений и руководители районного уровня, то мы, конечно, уважительно и с интересом слушали, что там и как у них во власти сверху донизу. Но это было больше, скажем так, введение в изучаемый предмет. Хотя народ у нас собрался любопытный и потому и о распределении полномочий спрашивал, и о приоритетности законов — федеральных и земельных, и о выборах, и о партийной состязательности на них. Тем более это было удобно, так как в программу этого дня были включены темы строительства и землепользования, система исполнения законов и постановлений, структура земельного правительства, энергоснабжение, защита окружающей среды, обращение с отходами, попросту с мусором.
Пропали бы тамошние хозяева, не будь языкового барьера. Столько вопросов срывалось с языка гостей! Но все же обо всем, о чем хотели спросить, спросили. Тут активно помогала Тамара Квятковская, коммерческий директор консультативно-коммерческой фирмы «Интегрированные сельхозпроекты», которая как раз и организовала пребывание в Австрии белореченской делегации. Без устали переводила наши вопросы и ответы австрийцев.
Скажем, такой:
— Какая сегодня самая острая проблема, которой занята земельная власть?
Оказалось, размещение генерирующих мощностей. Дело в том, что вся австрийская земля, во всяком случае на тех территориях, которые мы посетили, уставлена ветряками. На высоченных мачтах вертятся лопасти, вырабатывая электроэнергию. Все мегаватты сбрасываются в общую сеть. Достаточно для того, чтобы не бедствовать в этом плане. Так в чем же проблема, удивлялись гости? А в том, ответили нам, что люди, озабоченные экологией (а в этом плане австрийцы болезненно щепетильны), беспокоятся, чтобы энергоустановки не вредили населению и природе. И шум от ветряков есть, и птички налетают на лопасти и гибнут. Так что необходим, по их мнению, предел достаточности.
В перерыве спрашиваю у одного из наших глав поселений:
— А у тебя какая самая кричащая проблема?
— Бюджет, — говорит. — Денег мало. Где надо миллион потратить, выделяем сто тысяч. Пришла бабушка: «Помогите с крышей, течет». А я: «Не могу, денег нет». И вот укол в самое сердце: «А зачем вы тогда нужны, раз ничего не можете?»
И потом уже, в общине (поселении по-нашему), задаем вопрос бургомистру (главе, если у нас):
— А вот, скажем, случилась у человека беда — пожар или еще что, кто ему поможет?
— Страховая компания.
— А вы?
— А мы можем временно поселить, оказать другую помощь.
— Деньги, деньги откуда? — не унимались мы.
— Предусмотрены. И люди из общины тоже ведь рядом.
Вот зачем ты сравниваешь, начнут укорять меня, они, мол, сытые и довольные европейцы, живут по-своему, в других условиях, другое в историческом плане пережили, от другого оттолкнулись в отличие от нас. Есть у меня ответ: они сами обустроили свою жизнь с их законами, бюджетом, наполняемостью и расходами, ответственностью за это и прочими структурированными снизу доверху властными полномочиями.
Цветок на подоконнике
И вот здесь я попытаюсь развернуть свое повествование на девяносто градусов и отойти от описания формальных сторон нашего визита. Работа власти, как я уже сказал, отлажена — отчасти выкристаллизованная веками система, а потом привычка к порядку. Роль государства как раз и состоит в том, чтобы всячески поддерживать эту привычку.
На мой взгляд, в Австрии в принципе нет провинции. Что в столичной Вене, что в земельном Санкт Пёельтене, что в деревне Гёнзендорф — улицы одинаковы. Ну разве что дома в столице повыше да попроще в деревне архитектура. А так — ухоженные тротуарчики, вымощенные или заасфальтированные дороги, цветы на клумбах и подоконниках в домах. Поскольку группа состояла из глав поселений, то давайте посмотрим на деревню.
На что обратил внимание: днем улицы практически пустынны. «Где народ?» — спрашивали мы. Кто где, отвечали нам, но, скорее всего, на работе. В той же упомянутой деревне Гёнзендорф («Гусиная деревня» в переводе) люди в основном заняты земледелием, гусями славились давно, даже памятник гусю есть. В округе — наделы, полосы озимых, рапса, кукурузы, других культур. Ухожено, как и у нас на Кубани, ни сорнячка, ни соринки. Нет ничего этого и на улицах. Заборов у домов тоже нет. Они живут, конечно же, ремонтируют свои дома, что-то пристраивают. Но никому и в голову не придет свалить кирпич или песок у двора или вынести мусор к калитке, а тем более посреди улицы разжечь костер. Травка на приусадебной территории подстрижена, цветочки благоухают.
А что же с мусором? Об этом можно писать роман. Но я попробую коротко изложить систему. У каждого дома в деревне стоят пластиковые баки. Несколько. В один — бумагу, в другой — стекло, в третий — бытовые отходы. И так далее. В определенное время приедет машина и все это заберет. Отвезет куда? Да не на свалку. Нет у них свалок, а есть союз защиты окружающей среды, у него же — площадка. С нее все отходы жизнедеятельности развезут контейнерами на бумагосортировочный завод, на мусоросжигательный, бутылки и пластик, понятно, на утилизацию и повторное использование, если о бутылках. Я заметил, что не все бутылки с напитками отдают глянцем, некоторые затерты. Что это значит? А то, что тара прошла уже не одно использование.
Итак, бумагу на предприятии рассортировали на хорошую (газетно-журнальная и прочая) и плохую (упаковочный картон) и отправили на переработку. Биомусор свозят на другой завод, там многое идет для приготовления компоста. Ну и только то, что никуда не годится, сжигается в печах. Продукты горения — газообразные — очищаются до чистого воздуха и выбрасываются в атмосферу. Да еще и два генератора примостили — электроэнергию вырабатывают.
Остается ОТ ВСЕГО МУСОРА только шлак. Вот его-то и везут на полигоны, где хоронят.
Кто платит? Кто платит за работу с мусором, приставали мы. Люди, отвечали нам. Кому? Союзу защиты окружающей среды, действующему на несколько поселений. А дальше кто? А это уже бизнес по переработке, утилизации, транспортировке. А государство? А государство, поясняли, создает условия для этого бизнеса. Вопрос, как они добиваются того, чтобы за мусор все жители платили, поставил хозяев в тупик. Нет, признали, бывает, конечно, но, сколько ни думали, припомнить случая не смогли.
Нашел о чем рассказывать, скажут мне, о мусоре. Ну так это бич для наших станиц и хуторов. Сколько времени и сил тратят главы, чтобы приучить население к порядку, чтобы хоть улицы не захламляли, чтобы платили за вывоз хлама из баков, которые уже появились. Так что отношению к экологии и надо было учиться в Австрии, да и заинтересованности государства в идеальном решении этой проблемы — тоже. А еще, что, пожалуй, самое главное и самое трудное для нас, — это отношению к своей жизни, назовем их так, простых австрийских крестьян.
Кто командует парадом?
И раз мы уж о поселении, то народ его объединен в общину. Командует парадом общинный бургомистр. Так и есть чем. Вот мы, говорю об этом без издевки, но что есть, то есть, так гордимся тем на Кубани, что каждое поселение обеспечили трактором с тележкой и прицепными орудиями. Но в австрийском поселении впору было впасть в ступор, когда мы увидели, что есть у них. Набор дорожной техники, не один грейдер, а набор. Автомобили, тракторы, все к ним. Целый парк машин для наведения уличного блеска, в том числе и снегоуборочные машины. Это купила и содержит община! Здесь же и площадка, куда свозят мусор из придомовых баков. И уголок союза, куда жители приносят что-то им ненужное, но кому-то оно может пригодиться. Скажем, кирпич из разобранной стены или старую стиралку.
Не могу сказать, что так уж наглядно увидел идиллию межличностных отношений — не было для этого случая. Наверное, есть и разобщенность, и своя личная рубашка, что ближе к телу. Как везде, как у нас. Но все же и тут есть чему поучиться у австрийцев.
В Гроссенцерсдорфе, как вы понимаете, тоже деревне, мы приехали в Красный Крест. Почти забытое для нас название. В советское время наше понятие о Красном Кресте сводилось к уплате каких-то взносов, сейчас и этого нет. Что такое Красный Крест для австрийцев, вы сейчас поймете. Нет у них скорой помощи в нашем понимании, то есть государственной структуры, оказывающей экстренную помощь заболевшим, перевозящей людей с тяжелыми хворями в специализированные клиники. Эту роль выполняет организация Красный Крест. В ней — центральная, скажем так, базовая структура и два филиала. Охват — 13 поселений.
Что они делают? Как раз это «скорая помощь» у них. Для чего просто «скорые», реанимобили, другие авто — скажу позже. Цель центра: обеспечение безопасности населения. «Скорая» выедет по вызову непременно. Но не только этим занят центр. Под патронажем находятся больные, не выходящие из дома, — за ними присматривают медсестры, санитарки. Тем, кто не может позволить себе обильное меню, привезут еду, причем три раза в день, есть для этого автомобиль. Некоторые приходят сюда, чтобы получить необходимое. На тот момент было 160 человек под присмотром. А за больными ухаживают 52 человека.
Ну а теперь держитесь за кресло, если даже сидите. В ЭТОМ КРАСНОМ КРЕСТЕ НЕТ НИ ОДНОГО ШТАТНОГО РАБОТНИКА! ВРАЧ, МЕДСЕСТРА, НЯНЯ, ШОФЕР И ВСЕ ПРОЧИЕ НЕ ПОЛУЧАЮТ ЗА ЭТО НИ КОПЕЙКИ! Красный Крест — организация добровольцев, которые, простите за пафос, по зову сердца в свободное от работы время приходят сюда, чтобы позаботиться о людях. Да-да, кого-то три раза в день покормить, кому-то поменять подгузники, кого-то отвезти в клинику, оказав первую помощь, — и все добровольно. Работают здесь 200 таких добровольцев.
Вышиб слезу умиления? Но это еще что. В Пальтендорфе мы были в пожарной команде. В этом плане мы тоже не можем пожаловаться на жизнь. Наша пожарка в составе МЧС развилась, оснастилась. Но здесь, в Австрии, это не просто пожарная часть, скорее это центр оказания экстренной помощи в самых разных случаях. Да, пожары тушат, но еще они как наше МЧС: выезжают на аварии, чтобы вытащить из искореженного автомобиля пострадавшего, затопило — откачивают воду, на дому что-то неординарное, но опасное для жизни случилось — они тоже спешат. Естественно, и оснащены всем необходимым для работы. Все показывал и обо всем рассказывал нам Георг Шикер.
Сказал он и главное: НЕТ В ЭТОЙ ПОЖАРНОЙ КОМАНДЕ НИ ОДНОГО ШТАТНОГО РАБОТНИКА! Только добровольцы, не получающие (понимаю: повторяюсь) за это ни цента. В твое дежурство тебя поднимут по тревоге — и вперед, на пожар, дорожную, природную или техногенную катастрофу. Вообще в Австрии из 1736 пожарных команд только 89 профессиональных, все остальные — добровольные.
Вот и наука для нашей делегации. Как им это удается, как пришел народ в то состояние души, что добровольно идет на помощь согражданам, — это большая загадка, пока для нас не разрешимая. По себе ведь сужу, не по кому-то: отработал — и домой, а не в пожарку или Красный Крест. Так что никого не обвиняю, просто говорю, как оно есть.
От малого до старого
И вот еще одна незабываемая экскурсия. В дом престарелых по-нашему. Его директор Герман Рат работает здесь очень давно. Он сформулировал главную задачу своего заведения так: мы должны сделать все возможное для людей, которые подняли Австрию после войны. Понимаем, какая война имеется в виду, знаем, что это была за война, осознаем роль каждого ее участника. Но мы воспитанные люди и потому реагируем на этот пассаж просто кивком головы.
Да и не в этом дело. Девчушка-армянка, бывшая наша соотечественница, не спросил, как зовут, ранее была здесь на практике (учится в университете), а когда узнала, что приезжает русская делегация, так сразу прибежала, чтобы помочь с переводом. Эпизод, конечно, но показательный. Сюда добровольно идут люди, чтобы помочь несчастным старикам. Есть лежачие, есть на ногах, но все престарелые. Одни поселились на постоянно, другие по просьбе родственников — на месяц-два, пока дома ремонт или уехала семья в отпуск. Есть пациенты и по домам, им тоже помогают.
А вообще, конечно, здесь рай. Ну о том, что помещение — и общие места, и комнаты — блестят, рационально устроены, слов нет. Как-то по уму все организовано, причем так, что не чувствуют себя пациенты брошенными, забытыми. Там отставной пастор разучивает песни со старичками. За столом с тетрадками сидит два десятка «божьих одуванчиков» и несколько джентльменов. Поют, да так душевно на своем немецком. Наши девчата тоже не сплоховали, так вдарили в ответ кубанскую, что аплодисменты долго не смолкали.
Непоющие тоже при делах. Мило беседуют. А разговорчивая в силу погружения в самое себя бабуля вяжет букеты из бумажных цветов, которые сама и собрала из деталей. Протянула букет мне: «Mein Herz… Nehmen Sie bitte…». Собрав в кучку все двадцать слов, которые знал из немецкого, произношу: «Dankе, dieser ihr nцtig…». Что, по моему мнению, означало: спасибо, это вам нужнее. А ей-то и нужно, чтобы о ней не забыли, она живая.
Эх, с каким удовольствием повели нас в детсад и школу. Гимназия недавно построенная, прекрасное здание. Удивительно рационально устроенная для обучения и внеклассной работы. У нас тоже такие есть, так что удивление вызвано не этим. Бургомистр поселения, сопровождавший нас, достал связку ключей и открывал все помещения сам, показывая то систему электроснабжения от солнечных батарей, то кондиционирования, то амфитеатр на крыше. Почему у вас ключи от школы, спросили мы. «А потому, что я за все здесь, в школе, отвечаю, потому и ключи у меня есть». Да и потом, это он «пробил» пристройку к старой школе, и здесь теперь гимназия.
Садик тоже удивил. Одноэтажная конструкция с двускатной крышей, внутри разделенная по длине на две части. В левой и правой части — помещения для жизнеобеспечения, в просторном холле игровое место для всех. Ну, и еще территория, обнесенная в отличие от школы забором. Еду привозят, здесь только разогревают в микроволновках. Дети днем не спят, так как находятся здесь, как правило, до трех дня. Ну а если кому-то из родителей надо чтобы дольше — доплачивай и пожалуйста. Простое здание, без наворотов, простая система ухода. Но, утверждают, высочайшая ответственность за детишек и высокие требования к персоналу.
Отчего глава невесел?
Всякий раз наше обсуждение увиденного и услышанного было довольно бурным. При хозяевах мы помалкивали, только вопросы задавали да внимательно слушали. Но в автобусе, двигаясь по ухоженным загородным трассам из района в район, от деревни к деревне, давали волю эмоциям. И все вызывало удивление. Поводом для дискуссий могла стать любая из промелькнувших за окном картинок. Но ее нанизывали, привязывали общей нитью нашего путешествия к основе.
— Дорогу забором огородили, — произносил кто-то.
— Это не дорогу, а лес, чтобы звери не попадали под колеса.
И начиналось… Зверя у них много, много и охотников. А браконьеров? Браконьеров нет. Егеря, видно, хорошо работают. Да нет у них егерей. Охотники сами исполняют эту роль. И правда ведь! Он и охотник, он и общественный егерь, который чужака в лесу спросит, что он тут делает, а если что, так и властям сдаст.
— А этот курган, видно, насыпной, смотри: и молодые сосны посадили, — это новый повод.
Тут вмешивается сопровождающий нас представитель консультативно-коммерческой фирмы Рудольф Радл, уроженец этих мест. Тамара переводит:
— Это хранилище отходов. Сюда свозят тот самый шлак, который остается после сжигания мусора. Его засыпают землей, высаживают деревья.
— А почему бы не использовать его в строительстве дорог, скажем, — звучит с дальнего сиденья.
— Австрийцы считают его экологически вредным и потому прикрывают почвой до распада опасных составляющих.
— Нет, ну надо же, никто не заходит, никто ничего не трогает, у нас бы оставили незапертым…
Это, как я понимаю, отголоски посещения винной улицы. Эта улица с винными подвалами метрах в трехстах от деревни, довольно древними, оставшимися с того времени, когда местные жители почти поголовно занимались виноделием. Рассказываю: действительно улица, на которую лицевой стороной выходят винохранилища. На одних есть замки, другие охраняет лишь дверь.
«А войти можно?» — спрашивает кто-то. «Можно, — отвечает бургомистр Герберт Новорадский и открывает дверь. В «прихожей» стол, кухонька с утварью и стеклянными фужерами, стол, на нем початая бутылка вина. Далее вход в подвал. Спускаемся. Холодает, градусов 12—13. У стен — батареи бутылок с вином. На стене маркировка: сорта, год производства. Выходим ошарашенные и, конечно же, вспоминаем родные устои: это чтобы открытый подвал с вином — и никто-никто…
И ведь не мелочи это, как и то, что вокруг. Вот и эта дорога. Не трасса многополосная, сельская магистраль от деревни к деревне, но отличается только шириной да интенсивностью движения. Задумчиво смотрит в окно замглавы Белореченской администрации Михаил Вердиев, видно, прикидывая, сколько же нужно денег, чтобы и у нас тоже... Вдруг заспорили председатель Белореченского горсовета Аслан Цику и глава городского поселения Татьяна Глазунова, как рефери подключается председатель райсовета и глава нашей делегации Татьяна Марченко. И главы поселений вступают — Виктор Бургуненко, Игорь Назаров, Виктор Наумов, Евгений Нестеренко, Анатолий Шипко, другие. Вперебой говорят, спорят, и все прикидывают, примеривают на свою жизнь и жизнь своих станиц и хуторов.
Нужно быть наивным человеком, витающим в облаках, чтобы предположить, что вот увидели, как у них в Австрии, и по приезде засучили рукава да давай все перестраивать на чужой лад. Не будет этого. А что же будет? Для чего Иван Имгрунт сколотил делегацию и отправил «перенимать опыт»?
Тут вижу несколько веских причин. Мало ведь знать, как здесь, у нас в России и на Кубани, где порой посещает каждого мысль, что так жить нельзя. Как же можно? Ну хотя бы так, как организовали это для себя австрийцы. Трудно предположить, что они все счастливы и нет у них проблем. Но, привыкшие подчиняться законам и правилам, они и живут по ним. Вот это и предложил посмотреть своим подчиненным глава района.
Другая причина, на мой взгляд, вот в чем. Люди из нашей делегации очень много и тяжело работают. Каждый день на них сваливается масса больших и мелких проблем. Даже здесь, в Австрии, они обо всем этом говорят и говорят: бюджет, налоги, водопровод, улицы, мусор, дороги, тротуары, газ… Надо вырваться, чуть отойти от повседневности, переключиться. Это делегации за неделю удалось. Понимаю, что домашняя повседневность что-то вымоет. Но многое ведь и останется, и поможет двигаться дальше.
Александр Гикало.
