Мы продолжаем публиковать главы из новой книги. Начало здесь.
Начало
Диалог, который на самом деле больше походил на монолог отставного дипломата, я начал с прямого, то есть без политесов, вопроса:
— Как часто возраст и состояние здоровья позволят нам встречаться?
— Именно из-за этих факторов не стоит откладывать. Предлагаю приступить немедленно и встречаться каждый день. И еще… я должен сказать для большей ясности в наших отношениях об одном обстоятельстве. Кроме Министерства иностранных дел мне пришлось послужить и в Комитете государственной безопасности.
Я принял сказанное к сведению и с радостью исследователя, так скоро добывшего существенную новость о собеседнике, задал вопрос-заготовку:
— Еще в Горячем Ключе вы сказали, что в вашем роду мужчины издавна предпочитали заниматься дипломатией. Кто положил начало династии? Надеюсь также услышать более подробный рассказ о вашей деятельности в КГБ.
— Я отвечу на ваш вопрос, но начнем с того, как наши предки относились к профессии дипломата. Так вот. Среди 129 великих деятелей на памятнике в честь 1000-летия Руси (1862 год) в Великом Новгороде увековечены имена шести дипломатов: Афанасий Ордин-Нащокин, Артамон Матвеев, Борис Шереметев, Александр Безбородко, Виктор Кочубей, Александр Грибоедов (писатель-дипломат). Отсюда вывод: с дальних времен в России профессия дипломата была почитаемой и заметной.
Первый и второй жили и служили России в XVII — начале XVIII века. Достоверность их деяний уже покрыта патиной древности. Поэтому и подробному разбору их дела нами, недостойными, не подлежат. Да и по отдаленности они на нашу жизнь практически не влияют. Приравняем присутствие их имен на великом памятнике к зачислению в сонм святых. Отметим только, что они возглавляли внешние дела при царе Алексее Михайловиче и Петре Великом, и еще вспомним, что Артамон Матвеев положил начало успешной московской политике по воссоединению с Малороссией, а Борис Шереметев, будучи ближайшим сподвижником Петра Великого, как полководец руководил войсками в Крымских и Азовских походах, в Северной войне, а затем вместе с Василием Голицыным в качестве главы дипломатической миссии вел переговоры и заключил «вечный мир» с Польшей. И действительно вечный — следующая война с поляками началась через 100 лет.
Александр Безбородко первенствовал в Коллегии иностранных дел Российской империи при дворе Екатерины Великой. Начинал писарем в Малороссийской коллегии в Глухове, а завершил в званиях канцлера и светлейшего князя. Все прежние главы дипломатии происходили из родовитых великорусских семей. И только он — из казацкой старшины. Вот такой взлет! Виктор Кочубей — племянник Безбородко. Видимо, без дядиной протекции не обошлось. О них мы еще поговорим.
— Представим, что современники решили бы добавить к этому славному списку деятелей, живших позже. Кого бы вы занесли в их число?
— Точно Чичерина, Молотова, Вышинского и, возможно, Громыко.
— А Горчакова?
— Скорее нет, чем да.
— Но почему? Его так почитают в МИДе России. Посмотрите речь Примакова на юбилейном заседании в честь 200-летнего юбилея со дня рождения князя. А с Вышинским вы не хватили через край? Мало кто с вами согласится.
— Отвечу, но позже. Это непростая тема.
— Не знаю, как долго продолжатся наши встречи. Знаете — возраст, болезни и все такое… Поэтому сразу о самом наболевшем. Какой самый главный недостаток нашей внешней политики, знаете? Нет?
Так вот: кроется он в нашем российском характере и называется излишней доверчивостью — мы очень часто пытаемся в международных делах быть добренькими, идем на уступки и ждем этого же в ответ. Но получаем одни удары.
Нужны примеры? Да возьмите хотя бы историю наших отношений с Францией, США, Германией, Болгарией или с Грузией. То же самое с Польшей или последние два десятилетия с Украиной. Так происходит не одно столетие. Совещание по безопасности в Хельсинки в 1975 году, проведенное по нашей инициативе, из этого же ряда. Именно после него нас стали мордовать по теме прав человека. К ослаблению нашей безопасности привели и все попытки сближения с Европой и США за счет наших уступок по выводу войск с Кубы, из Европы, Монголии и Афганистана, уничтожения арсенала ракет малой и средней дальности. Кто нам мог помешать оставить часть Западной и Северной групп войск в виде военных баз в Германии, в Польше и Прибалтике как условие вывода контингента? Да никто. Так же бездумно отказались от наследия революции с уникальной социалистической идеологией и в результате потеряли столько союзников на всех континентах. А ведь в Китае, Вьетнаме, на Кубе и в ряде других стран до сей поры компартии у власти. Сколько усилий и средств мы вкладывали в формирование дружественных нам режимов — и все напрасно. И так во всем. В лучшем случае добивались нулевого результата. Только за результаты Крымской и Потсдамской 1945 года конференций не стыдно.
Вот такие коврижки, хотя есть и те, кто утверждает, что мягкость внешней политики, если считать в долгой перспективе, есть одновременно и наша сила. Уверен, к этой теме мы вернемся еще не раз.
— Из вашего монолога следует, что в истории нашей внешней политики светлых страниц до обидного мало. Так?
— Не так, были светлые и даже золотые страницы. Вспомните Великое посольство в Европу Петра Великого, когда он получил от влиятельных правителей
карт-бланш на ослабление не в меру возросшей Швеции и с блеском решил эту задачу. Или время золотого века Елизаветы и Екатерины II, времена Венского и последующих конгрессов после разгрома Наполеона, когда наш Александр I фактически правил Европой. Или времена
русско-турецкого противоборства, завершившиеся освобождением балканских христиан, а также прорыв внешней блокады молодой советской дипломатией, блестящие результаты в Крыму и Потсдаме, создание
ООН, политику мирного сосуществования вплоть до Совещания в Хельсинки. И, конечно, дипломатию Путина.
Теперь о династии. Первым и самым известным дипломатом в нашем роду был уже упомянутый мною Безбородко Александр Андреевич.
— Неужели это тот, который на склоне лет сказал своим молодым коллегам: «Не знаю, как будет при вас, а в наше время ни одна пушка в Европе без соизволения России выстрелить не могла»? Так, я не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь… И насчет «европейских пушек» верно. Его слова. Служил он при Екатерине II и Павле I. Был очень даровитым. Повторюсь, сначала состоял секретарем при генерал-губернаторе Малороссии Румянцеве, потом при самой императрице. Руководил императорской канцелярией по подготовке проектов законов и указов, а в сорок лет возглавил дипломатическую службу России. Император Павел присвоил ему титул светлейшего князя и звание канцлера (по табели о рангах равное военному фельдмаршалу). Это он от имени России возглавлял делегацию на переговорах с Турцией и подписал Ясский мирный договор (1791 г.), по которому та окончательно признала провозглашенное нами в 1783 году присоединение Крыма к России и обязалась более не нападать на территорию севернее реки Кубани. После этого и началось освоение ее территории.
Из семейных разговоров и архивных источников мне известно, что Александр Андреевич много размышлял об искусстве внешней политики, о ее тайнах и считал, что стремление в буквальном смысле управлять международными делами с целью сохранения однажды завоеванных позиций или сложившихся отношений (статус-кво) вообще очень пагубно. Да и невозможно. Это не поместье, не фабрика и тем более не армия. Международные отношения — это более или менее постоянный набор подобных историй и их повтор. Такое суждение безуспешно пытались опровергнуть на практике многие наши и зарубежные правители и дипломаты. Именно таким образом пытались действовать австриец Меттерних, наши императоры Александр I и Александр II и главы МИДа Нессельроде и Горчаков в Центральной Европе и на Балканах. Позже, хотя и успешнее, — советский министр Громыко.
Бывали исключения. Железный канцлер Германии Бисмарк относился к внешней политике как фельдфебель к роте на плацу и весьма преуспел в своих действиях. Однако в долгосрочной перспективе это привело Германию к развязыванию двух мировых войн. То, что мы считаем новым, уже бывало в прошлом. И будет в будущем. К сожалению, войны тоже. Люди и человечество в сути не меняются.
Также Безбородко считал полезными только такие союзы, которые заключаются не против кого-то, а для развития отношений между его участниками. Стремление управлять внешней политикой единолично или с помощью стран-союзников ведет к монополии одного государства на ведение международных дел и всегда оканчивается попыткой установить региональное или мировое господство. Естественно, единственным доступным средством — силовым путем. Либо грубым военным захватом, либо, как в современной жизни, «мягкой силой», например путем размещения военных баз на территории других государств через навязывание кабальных соглашений, либо сочетанием первого и второго способов — как это делает после второй мировой США. Нормально сотрудничать мешает непрерывная политическая и экономическая конкуренция между государствами. Здесь требуется разумная умеренность, которой обладают редкие политики. Среди наших это были Екатерина II, Иосиф Сталин, из иностранных прежде всего американец Франклин Рузвельт. Начиная с середины XX века таким качеством, удивительно безупречно, обладают коммунистические руководители Китая. Причем практически все, начиная с председателя Мао.
В сегодняшней России — разумно, осторожно действует наш президент Путин. Недавно прочитал его оценку в мемуарах одной близкой к дипломатии американки. Я сделал выписку. Вот послушайте. «С советскими лидерами у меня встреч не было, — вспоминает дама, — но в начале 90-х в Санкт-Петербурге я встретилась с Путиным, у нас была очень интересная беседа. У меня вызвало уважение то, как организованно, безлично и по-доброму он выведывал информацию, которая ему была необходима, чтобы оценить, может ли он дать разрешение на мой проект. После часового опроса разрешение он дать не смог. Особенно меня впечатлило, что он сказал правду: на тот момент проект не соответствовал закону и он не мог его завизировать. Другие советские бюрократы в аналогичных ситуациях не волновались, законно то, что просят, или нет. Для Путина это был идеальный вариант попросить взятку, но, очевидно, у него такого намерения не было. Потом, на улице, я сказала своему другу и переводчику: «Это был первый советский чиновник, который не попросил у нас ничего ценного».
«Сегодня, на мой взгляд, — продолжает американка, — президент Путин все тот же прямолинейный человек, которым он был, пока не стал всемирно известным. Я слежу за его действиями, как ястреб, и изучаю его речи. Он очень предсказуемый человек, за действиями которого, по-видимому, есть благородная стратегия. В Мюнхене он единственный из мировых политиков, говоря о политике США, назвал вещи своими именами. Он избегает войны, находит яркие решения, вроде помощи в уничтожении сирийского биологического (химического. — С.П.) оружия. И он говорит правду, так как ее видит. Не случайно американские журналы „Тайм“ и „Форбс“ дважды выбирали его самым влиятельным человеком в мире. Я бы его самым влиятельным не назвала, но самым ОСТОРОЖНЫМ, умным и дальновидным на сегодняшний день — да. Он очень похож на других россиян, с кем я познакомилась за 20–30 лет. Им можно доверять, они искренние, работящие, если верят в свое дело, отличные семьянины. И у них особая любовь к искусству, истории и культуре, что меня восхищает».
Очень лестные оценки. Добавлю от себя, что Европа и Америка — это протестантская и католическая тяга к накопительству и потребительству, а Россия — это православная умеренность и бескорыстие. Например, американцы и европейцы могут часами стоять в очередях на распродажах товаров. Наши православные тоже часами стоят в очередях — в храмы. Чтобы прикоснуться к святыням. Эти принципы, привычки и традиции отражают фундаментальное различие двух общественных укладов и культурных кодов. И еще — мы рассматриваем международное право как автоматический регулятор внешней политики, американцы — как право сильного, хотя тщательно это маскируют путем создания разного рода временных коалиций. К сожалению, они ближе к истине. Действительно, международное право, еще больше, чем внутреннее, опирается на силу. А мы, как уже сказано, все еще продолжаем верить в добрые намерения «партнеров».
И еще о противоречивости «родимых пятен» русского человека, влияющих на наши дела. Во-первых, это способность организовать работу в самых трудных условиях (скажем, беспримерная эвакуация заводов в 1941 году) и ленная расслабленность в условиях комфортных (застой в брежневскую эпоху); во-вторых, умение удовлетворять интересы других людей и народов (входить в их положение) и отсутствие претензий на их подчинение; в-третьих, все та же доверчивость — самая русская черта характера. В этом смысле Путин очень русский человек. Он как-то признался, что вплоть до 2007 года очень доверял «друзьям» — американцам и британцам. Пока они не натравили на нас безумного грузинского лидера Саакашвили. Видите, меня сразу занесло в современность. Так естественно и постоянно она давит на наше сознание.
— Совсем недавно я слышал схожую оценку Путина от нашего весьма почтенного деятеля. Он назвал поведение Путина во внешней политике как «умную осторожность». Знатоки древней истории такой стиль именуют «фабианским» по имени известного своими победами и тактическими маневрами древнеримского полководца Фабиана.
Но возвратимся к Безбородко — этой действительно легендарной личности. О нем написано много. Известно, что он не был женат и не оставил потомства. Поэтому расскажите, от кого тогда ваш род, и особенно подробно о тех, кто ближе к нашему времени и кого вы знали лично. Еще есть желание, чтобы вы рассказали о своей дипломатической карьере. И как случилось, что вы успели послужить и в МИДе, и в Комитете государственной безопасности. Мне кажется, что это не очень совместимо и могло повлиять на авторитет дип-службы? Разве не говорится в верительной грамоте послов, что правительство посылающей страны просит верить всему, что сообщает посол? А тут такая неправда с первого шага! И были ли еще подобные случаи в дипломатической практике нашей и других стран? Или ситуация с вами — это исключение? Может быть, подробнее рассказали бы о сыне.
— Хорошо, продолжу рассказ о родословной. Потом поговорим о второй части вопроса. Итак, непосредственно наш род пошел от сына сестры Безбородко — многодетного графа Виктора Кочубея. Я уже отметил, что россияне его имя тоже поместили на памятнике тысячелетия. В молодости он служил в дипмиссиях в Стокгольме, Лондоне, посланником в Константинополе. За отказ взять в жены фаворитку Павла I оказался в опале. При Александре I попал в любимчики, был членом Негласного комитета и Госсовета, министром внутренних дел. Неоднократно выполнял ответственные задачи на поприще дипломатии. Возглавил правительство при Николае I. Под руководством Кочубея комиссия Михаила Сперанского выполнила работу по подготовке первого Свода законов России. За это Виктор Павлович и получил титулы князя и канцлера. Умер в 1834 году, оставив жену княжну Марию Васильчикову с дочерью и четырьмя сыновьями. Никто из них не стал дипломатами. Но правнук Виктора Павловича сначала подался в революционеры и даже был соратником Ленина, а потом по личному распоряжению Сталина был направлен на дипломатическую службу. Это мой отец.
Фото: travelgeorgia.ru
На фото - Виктор Кочубей
