Травматический синдром, или Почему ребята, возвращающиеся из Вооруженных Сил России больными и со сломанными судьбами, остаются на обочине жизни
Сегодня, казалось бы, мирное время, отгремели кровавые бои… Но вот — последняя краевая конференция солдатских матерей. Только за первое полугодие 2013-го в комитет обратились около 500 человек: дедовщина, реабилитация, госпитализация, гибель сына, розыск, перевод в другую часть, вопросы инвалидности, получение военной пенсии… Все повторяется?
Все повторяется?
Больше двадцати лет «Вольная Кубань» работает и дружит с Краснодарским краевым комитетом солдатских матерей. Столько за это время пройдено! Самое страшное, наверное, «лихие» 90-е — около 9000 кубанских солдат и офицеров участвовали тогда в вооруженном конфликте в Чечне, сотни погибших, сотни инвалидов… Страна еще не забыла тогда «афганского синдрома» — тысячи людей несли его в израненных телах и изломанных судьбах, а специалисты уже говорили о том, что «чеченский синдром» гораздо опаснее «афганского»…
В начале 90-х мне пришлось вплотную столкнуться с этой проблемой — тогда была подготовлена серия публикаций «Мужчины с планеты «Афган». Долгие годы я наблюдала за судьбами опаленных той, афганской войной ребят. Хорошего мало. Который уже год отмечается дата — день вывода советских войск из Афганистана. Меньше поминаем погибших, больше песен со сцен, щедрее столы с угощениями. Уже и сами «афганцы» потеснены на этих мероприятиях приглашенными. Во главе стола, как правило, — представители власти, чиновники, бизнесмены. И все больше растворяется момент покаяния, трагическая подоплека всего этого.
Вспомните, как однажды и вдруг осмелевшие, многие вокруг подняли крик о правомерности или неправомерности войны в Афгане. Сначала накричались, потрепали нервы семьям погибших и оставшимся в живых ребятам, а наигравшись в гласность и справедливость, махнули рукой — подоспели другие события, в которых тоже требовались зычный голос и острые локти.
В лихие 90-е все повторилось… Многие родители, лишившиеся единственных кормильцев, были не только раздавлены морально, но и ограблены материально — на те жалкие крохи, которые выплачивало им в качестве компенсации наше государство, и похоронить-то сыновей по-человечески было невозможно. С женщинами из комитета солдатских матерей чем могли помогали убитым горем матерям, теребили власти, позже всей редакцией писали книгу «Помним о вас…».
Вспоминаю встречи в Краснодарском госпитале с израненными ребятами, их короткие горькие фразы об этой непонятной войне: «Не надо было ее начинать», «Нас подставили», «На нас делали бабки»… Только за полгода в девяносто седьмом в комитет солдатских матерей обратились 700 человек по «постчеченским» проблемам: инвалидность, жилье, работа, поиск пропавших без вести… Составляли официальные списки пропавших без вести — только этого комитет солдатских матерей добивался в течение года! Помогали устраивать ребят в больницы, добивались принятия краевой программы по социальной защите воевавших в Чечне ребят, создания реабилитационного центра, выделения беспроцентных ссуд для решения жилищных проблем, медицинского обеспечения, трудоустройства, предоставления льгот при поступлении в высшие учебные заведения края…
Сегодня, казалось бы, мирное время, отгремели кровавые бои… Но вот — последняя краевая конференция солдатских матерей. Только за первое полугодие 2013-го в комитет обратились около 500 человек: дедовщина, реабилитация, госпитализация, гибель сына, розыск, перевод в другую часть, вопросы инвалидности, получение военной пенсии… Все повторяется?
Конференция
— Но особенно тревожат нас все чаще и чаще повторяющиеся факты травм и болезней, с которыми возвращаются домой из армии ребята. И то, как складываются, а точнее — не складываются их судьбы после возвращения домой, — говорит председатель краевого комитета солдатских матерей Галина Головина. — И самое удивительное, что этих якобы «несчастных случаев» все больше и больше.
И вот какие факты прозвучали на конференции.
Виталий Дугонов был призван осенью 2011-го Гулькевичским райвоенкоматом, служил в в/ч 09332 (это Майкоп). Получил травму ноги в начале ноября на учебном полигоне. После присяги с больной ногой его направили для дальнейшей службы в Гудауту (Абхазия). В части его никто не лечил, не сделали даже рентгена, хотя температура доходила до сорока, а на распухшую ногу невозможно было наступить. И только после вмешательства мамы и женщин из краевого комитета солдатских матерей, которые дошли до Генеральной прокуратуры, Виталия отправили в Краснодарский военный госпиталь. Диагноз: «паракапсулярный разрыв тел медиального и латерального мениска, повреждение передней крестообразной связки». Ему срочно сделали две операции. Целый месяц Виталий испытывал сильные боли, а его обвиняли, что он притворяется, не хочет служить. Заявление мамы Дугонова — на контроле в комитете солдатских матерей.
В той же части, что и Виталий, служил Шахон Шабанов. На учебном полигоне при попытке разобрать боеприпас от БТР он получил взрывную травму. Ампутация правой кисти, открытый перелом левой, травматический шок… И опять же — только после того, как комитет направил телеграмму в адрес Президента РФ и министра обороны с просьбой возбудить уголовное дело, парню была оказана квалифицированная медицинская помощь, он госпитализирован в ГВКГ им. Бурденко для протезирования кисти и дальнейшего лечения.
Михаил Алферов призывался военкоматом из Сочи, служил в краснодарской в/ч 6820. Через полгода, после больших физических нагрузок, у него заболели, а позже отказали ноги. После двух недель в медсанбате поставили диагноз «тромбофлебит нижних конечностей». Левая нога почернела, врачи отправили его в Московский институт гематологии, где ампутировали стопу. Состояние было крайне тяжелое, Михаил еле выжил. Конечно же, этой беды не случилось, если бы в Сочинском военкомате обратили внимание на хроническое заболевание допризывника Алферова. Михаил женат, у него тяжелое семейное положение. Заявление его жены тоже на контроле в комитете солдатских матерей: ему выделили материальную помощь, помогают продуктами, недавно сделали протез, он пытается устроиться на работу…
Практически каждая из выступавших на конференции председателей комитетов солдатских матерей городов и районов края говорила об этом. И мы с Галиной Головиной отправились в Динской район к ребятам, которые вернулись из армии с травмой или болезнью…
Живем. Как получается
Диме Неруку — 24. Высокий, симпатичный, светловолосый. Живет в родительском доме — Светлана Васильевна работает санитаркой в больнице скорой медицинской помощи. Бабушке Еве Андреевне за восемьдесят, деда — инвалида Великой Отечественной (у Василия Филипповича две медали «За отвагу») похоронили еще в 2005-м.
— Так и живем. Как получается… — одними губами улыбается Дима. — Сами понимаете: сахарный диабет — пять уколов в день. Работаю, конечно, грузчиком-экспедитором, только неофициально — с моим-то диагнозом…
Теперь я понимаю, почему Дима улыбается одними губами — стесняется:
— Где-то через год с ногами стало плохо совсем, давление скачет, зубы стали сыпаться… Корни поудаляли и сказали: готовь 50 тысяч на протезирование. А у меня пенсия — 3800.
— А почему пенсия такая маленькая?
— Пытался сначала выяснить. В Пенсионном фонде сказали, что стажа нет, в соцзащите вообще ничего не объяснили. У нас тут в Динской ничего выяснить невозможно. Сначала мне говорили, что мне положена компенсация, медицинская страховка в размере 120 тысяч (или 60 окладов младшего военного состава). Потом пересчитали — нет, 15 тысяч. Но и эти пятнадцать я так и не получил — нужно было оформить кучу документов, а у меня тогда совсем плохо со здоровьем было — комиссовали весной 2008-го. Кому тут пожалуешься?
Совсем плохо — это когда сахар 39 (для непосвященных: норма — от 4 до 6). И никто тогда стрелку-рядовому Неруку ни в медицине, ни в соцзащите, ни в военкомате Динского района не помог. Хотя нет, справку МСЭ, конечно, выписали: бессрочную, с третьей группой. В графе «Причина инвалидности» — «Заболевание получено в период военной службы».
Получено-то получено. Ну а дальше что? Копеечная пенсия и никаких социальных гарантий?
К слову, о самом «периоде военной службы» Дима вспоминает тепло и по-доброму:
— Да, немного стреляли — Ингушетия-то рядом. Ну а в целом — ни дедовщины, ни ругани. Были и командировки. В Волгодонск, на атомную электростанцию, где-то с месяц мы там были.
Да уж, на атомную… А потом попробуй найди истоки «впервые выявленного сахарного диабета I типа в стадии медикаментозной субкомпенсации» у крепкого здорового парня, которого поначалу в военкомате хотели в морпехи определить.
Андрей Симонов в 2001-м прослужил в Благовещенске в ракетных войсках всего восемь месяцев. Была авария — КамАЗ перевернулся. После серьезнейшей травмы тянет ногу — ходит с трудом, тянет руку — после лечения так и не восстановилась, опухоль головного мозга… После костнопластической трепанации черепа — к военной службе не годен.
В справке МСЭ — «группа инвалидности третья, причина инвалидности — заболевание, полученное в период военной службы». Пенсия, правда, побольше, чем у Димы Нерука, — 7 тысяч 200 рублей. И, как и у Димы, никто в Динском районе за 12 прошедших после армии лет ни разу не подошел к нему с вопросом: «Как живешь? Может, помощь нужна?».
При всех своих сногсшибательных диагнозах оптимизма Андрей не теряет:
— Вот наше хозяйство — теплица, огород, сад. Теплицу сам сделал, веранду, навес, баню — все сам. Это и есть моя зарядка, мой спорт.
— Тебе ж на солнце нельзя…
— Мне многое нельзя. Я еще и работаю официально, по трудовой — на заправке. На пенсию не проживешь.
«Как получается» живет сегодня и 37-летний Юрий Лундин. У него — вторая (бессрочная) группа инвалидности, причина — «заболевание, полученное в период прохождения военной службы». Пробовал поначалу устроиться на работу (семья, дети), не получилось — после того как однажды вместе со своим трактором чуть в кювет не опрокинулся. Эпилепсия…
— Семья у нас большая, дружная, поддерживаем друг друга, помогаем, — рассказывает мама Тамара Алексеевна. — В первые годы после службы — Юрий был в Мурманске, на Северном флоте — еще на что-то надеялись, и в военкомат ходили, и в администрацию. Никому и нигде наши солдатики с их болячками не нужны.
— Лекарства дорогие, Тамара Алексеевна?
— Тысяча шестьсот основное — 30 таблеток, утро-вечер. Получается, что только одно из лекарств — три тысячи двести в месяц. А у Юры пенсия — 7384 рубля. От соцпакета отказались — это еще 2022 рубля. Ну и 140 рублей — коммунальные льготы. Хорошо, что хозяйство свое — куры, огород…
Сергею Шиянову — 32, он родился и вырос в Динской. В 2001-м окончил технический колледж:
— Десятого июня получил диплом, а тринадцатого — забрали. Служил в Гуково — это Ростовская область — год и два месяца. После травмы комиссовали. Спасибо докторам — спасли ногу, сначала хотели ампутировать. Пришел из армии на костылях. Сначала дали вторую группу — на год, потом третью — бессрочно. Военная травма. В 2002-м я получил 12000 рублей медицинской страховки — это была единовременная выплата. Я обходил всё: военкомат, Пенсионный фонд, соцзащиту. И везде мне говорят, что все возможные выплаты я получаю. Но ведь в справке МСЭ четко сказано: «Причина инвалидности — военная травма». Спрашиваю: почему получаю пенсию по гражданской инвалидности? «Подавайте на министра обороны в суд!» Слышал, что кто-то из ребят судился и вроде бы даже чего-то добился, только у меня на суды ни времени, ни сил: работа, слава богу, сейчас нормальная, семья — дочка Анечка в четвертый класс идет. А военкомат что — приглашали как-то… на сборы! Какие тут суды…
Пальцы-то — не приросли!
Мы созвонились с несколькими городами и районами, и вот что рассказали председатели комитетов солдатских матерей на местах.
Наталья Кунич (Белая Глина):
— Много таких ребят, очень много. Вот есть у нас Саша Благун, призывался в июне 2002-го, служил водителем. Травма случилась, когда ремонтировал машину. В результате на правой руке нет второго и третьего пальцев, а четвертый переломан — без движения, не сгибается. Комиссовали по болезни — в декабре 2003-го. В марте 2004-го ему дали третью группу инвалидности, а в марте 2005-го сняли — не положено! Господи, но пальцы-то — не приросли! Куда мы только не обращались с его мамой Татьяной Григорьевной — ничего не добились! Парень хороший, умница, без дела не сидит — шабашит. Но много нашабашишь двумя пальцами — мизинцем и большим? Татьяна веру в нашу медицину совсем потеряла, говорит: откуда у меня деньги, ведь за все надо платить. Муж умер, она санитаркой в больнице работает. У нас в Белой Глине даже военкомата нет, ездили в Новопокровскую к юристу, но и там все заглохло. Правды нигде не добьешься!
Александра Тышкевич (Тимашевский район):
— Сереже Ковалеву (он служил во Владикавказе) под ноги была брошена граната — контрактник так «пошутил», думал, что учебная. Оторвало обе пятки, раздробило колени, лодыжки, осколки попали в позвоночник… В позапрошлом году ему дали третью группу, а через год сняли! А он только на глазу перенес восемь операций в Питере — и туда осколки попали, вживляли стволовые клетки. Говорят: ты же в этом году в больнице не лежал, сколько требуется для инвалидности. А сколько требуется, если ко всему вышесказанному еще и в позвоночнике осколки, которые нельзя вытаскивать — нервные окончания можно задеть?! Вместе с мамой уговаривали, упрашивали, потом били во все колокола и выбили недавно — вторую группу пожизненно. Просто издеваются над ребятами, и все!
На Сережу Диденко (он служил в Подмосковье) упали ворота — их отправляли на какую-то генеральскую дачу. Перелом позвоночника, лежачий больной — и тоже группу пришлось выбивать. У Сергея Юрченко (тоже в результате военной травмы) ампутирована правая рука, так у него сняли вторую группу и дали третью — и левой рукой сможешь работать. Кто возьмет на работу инвалида?! У всех ребят — пенсии гражданские, не военные — при том что увечье они получили во время прохождения военной службы. А следовательно — в разы меньше!
На всех совещаниях — в районе, крае, Москве — я говорю об этом: если срочников призывает государство, то бишь они получили травму на государственной службе, то и ответственность за это обязано нести государство! Нас должны услышать законодатели, и прежде всего законодатели края — ведь они выступают со своими предложениями в Государственную Думу, другие органы власти. И если это невозможно разрешить на уровне края, нужно бить во все колокола в Москве!
Галина Муравьева (Успенский район):
— Вместо того чтобы окружить вниманием, и в первую очередь в медицинском обслуживании, комиссованных из Вооруженных Сил по болезни или травме ребят или не допустить, чтобы на срочную службу ушел больной ребенок, в ВКК, на «девятке» буквально издеваются над призывниками двойными, а то и тройными проверками. Ване Козлову — восемнадцать, по плоскостопию (оно у него с детства — родители и лечили его, и в санатории возили) наш военкомат признал его ограниченно годным (категория В). Вызвали на медкомиссию в край в июне, и хирург почему-то пишет: «Нет рентгеноконтроля». Родители возмущены: как нет, снимок, как и положено, в личном деле, нам теперь что, каждый месяц делать рентген? Ну тогда придете осенью. Родители Ивана написали жалобы в край, в Москву: зачем, для каких целей нас вызывали за 270 километров, почему не вынесли решения, зачем перенесли, что тянут и ждут — денег? То же самое с Романом Марухничем из села Успенского, Максимом Попком из поселка Дивного, Юру Иваняна уже третий раз заставляют делать рентген, а у него плоскостопие невооруженным глазом любой увидит, даже обувь искривлена, а еще тяжелейший артроз.
И вот результат такого вот «по-родительски внимательного» отношения медиков к здоровью призывников. В краевой комитет солдатских матерей постоянно идут письма, от которых в дрожь бросает…
«Мой сын Лев Зюбанов был призван в армию Красноармейским райвоенкоматом в декабре 2012 года: сначала в учебку в г. Зернограде, после чего был распределен в Астраханскую область. За три месяца — с апреля по конец июня — сын трижды попадал в госпиталь якобы с чесоткой. Лечили — выписывали, лечили — выписывали, ничего не проходит. Ну почему же никто, никто не хочет слышать, что у сына фотодерматит?! А на нашей призывной комиссии вообще сказали, что в армии все пройдет…» — пишет Светлана Зюбанова из станицы Ивановской Красноармейского района.
«Очень прошу, помогите! У моего сына Анатолия Касимова, призванного в армию из Курганинского военкомата в декабре 2012 года, килевидная деформация грудной клетки, — пишет в комитет солдатских матерей Наталья Ермакова из ст. Родниковской Курганинского района. — Сначала в призывной комиссии г. Курганинска говорили, что в армии он по состоянию здоровья служить не будет — ему в ДОСААФ даже не дали получить права. Но, видно, был недобор — годен! Я настояла на обследовании, привезла результаты от пульмонолога из краевой больницы им. Очаповского. Хирург нашего военкомата сначала не хотел подписывать, а терапевт вызвал меня в свой кабинет, протянул листочек с суммой — 90000 рублей. Я сказала: нет у меня таких денег, да и почему я должна платить, если мой ребенок действительно болен? Из-за деформации грудной клетки у него сердце и все прилегающие органы смещены вправо, впереди на грудной клетке вместо костей у него хрящики, она у него шевелится как живая. Дома он даже при незначительных физических нагрузках сразу начинал задыхаться… Да сколько же будет продолжаться весь этот беспредел?»
Очень коротко, но емко ответила на этот вопрос председатель комитета солдатских матерей Новороссийска Тамара Пятак:
— Пока из Генштаба будут спускать военкомам забористый план призыва. Я понимаю — план по сбору урожая, хлеба и т.п. Этот вопрос я задавала военкомам: как можно делать план на живых людях, пацанах? Да еще и больных через одного? Я предлагала командирам в воинских частях: давайте подадим на призывную комиссию в суд, чтобы неповадно было заведомо больного парня в строй запихивать силой… У всех — дела, всем недосуг. А потом, естественно, болезнь прогрессирует. Или еще хуже — травма…
Что ответил военком
Но вернемся в Динской район, к ребятам-постпризывникам нашего мирного времени со свалившимися на них в армии травмами и болезнями. Начальнику отдела военного комиссариата Краснодарского края по Динскому району Михаилу Кондратьеву мы с председателем краевого комитета солдатских матерей Галиной Головиной задали вопросы: «Сколько таких ребят в вашем районе? И как вы им помогаете?».
— Сколько — это надо считать, у меня есть специальный журнал, только там все дембеля подряд, — объяснил начальник отделения социального и пенсионного обеспечения Динского военкомата Анатолий Ямников. — Будем считать?
Да не мешало бы, на наш взгляд. Разве не вы забирали этих ребят в армию, и между прочим, вполне здоровыми? Мы-то уже со многими познакомились, да и в целом прикинули с председателем КСМ Динского района Верой Чепиковой — человек двадцать насчитали на весь район. И если контрактники, «чеченцы», «афганцы» и прочие «горячеточечники» хоть как-то сегодня социально защищены, здесь, похоже, полный ноль. В конце концов, не так уж их много, чтобы хоть однажды учесть-пересчитать, а учтя — попытаться разобраться конкретно с каждым. Тем более что и юрист в военкомате имеется.
Ведь большинство ребят даже не знают, какие, к примеру, страховые суммы выплачиваются военнослужащим при наступлении страховых случаев (в ред. Постановления Правительства РФ от 08.08.2003 № 475, от 06.02.2004 № 51, от 12.09.2008 № 674, от 29.12.2011 № 1197). А там — от полутора миллионов рублей (инвалиду первой группы, если инвалидность установлена в период военной службы или до истечения одного года после увольнения) до пятидесяти тысяч рублей (если увечье легкое).
«Хорошо, если парень грамотный или мамочка у солдатика пробивная, а если с периферии да без образования — вообще дело труба, — сказала во время нашей поездки по Динскому району Вера Чепикова. — Тут без грамотной юридической поддержки не разберешься — ни с деньгами, ни со льготами…
В Динском райвоенкомате нас четко предупредили: это не в нашей компетенции, не наши проблемы. Минуточку, а чьи?
— Ну… общественность пускай этим занимается, — предложил Анатолий Ямников.
Общественность — те же солдатские матери — без ваших, господа, советов бьют тревогу во все колокола. А чем, кстати, сегодня занимается наше военное ведомство? Те хищения, которые раскрыты в ОАО «Оборонсервис», во многом стали следствием дичайшей бесконтрольности, порожденной Сердюковым в бытность его министром обороны РФ. Собственно, с момента прихода Сердюкова целенаправленно сокращались все структуры, которые выполняли контролирующие функции. Они до сих пор не восстановлены, а следовательно, бесконтрольность продолжает существовать по сей день — и в центре, и на местах (наш край не исключение).
Высшие круги российского воинства до нужд и забот наших изувеченных в армии и больных солдатиков еще не скоро доберутся (если доберутся вообще: ну полное, знаете ли, разочарование после всех оборонсервисовско-сердюковских штучек). Но ведь что-то можно и нужно предпринять на уровне края уже сегодня!
Прежде всего (и это уже не первый год предлагает комитет солдатских матерей) — создать краевую врачебно-экспертную комиссию по определению степени потери здоровья пострадавших в армии в мирное время или комиссованных по состоянию здоровья военнослужащих. Это и при определении группы инвалидности пригодится, и — дай Бог — в будущем, для начисления правильной и справедливой пенсии. Возможно, такую комиссию можно будет создать на базе призывной медицинской комиссии, но обязательно — при администрации края (и, соответственно, администрациях городов и районов). В нее должны входить не только специалисты-медики, но и работники военных комиссариатов, комитетов солдатских матерей, социальных служб.
Второе: просить Законодательное собрание края выйти инициатором в Государственную Думу РФ о внесении дополнений в Закон о реабилитации военнослужащих, участников боевых действий в Чечне и других горячих точках. Сюда должны быть внесены бывшие военнослужащие, которые пострадали в армии в мирное время. Дополнения должны быть внесены также в соответствующие законодательные акты о защите прав комиссованных военнослужащих, пострадавших в армии в мирное время в результате несчастного случая или по состоянию здоровью, они должны быть приравнены к участникам военных действий.
Ну а пока всем организациям и ведомствам, от которых зависит пусть для начала хоть относительно нормальная жизнь ребят-срочников, о которых мы сегодня говорили, — четко и честно исполнять свои рабочие да и просто человеческие обязанности. Военкоматам — военкоматовские, юристам — юридические, соцзащите — соцзащитовские, Пенсионному фонду — пенсионные… Мы, со своей стороны, будем держать обозначенные в нашем сегодняшнем материале проблемы под редакционным контролем и добиваться их решения.
Понимаем, что это будет непросто, но так же, как и комитет солдатских матерей, будем бороться до конца.
Мы с вами, ребята!
Ольга ЦВЕТКОВА
Больше двадцати лет «Вольная Кубань» работает и дружит с Краснодарским краевым комитетом солдатских матерей. Столько за это время пройдено! Самое страшное, наверное, «лихие» 90-е — около 9000 кубанских солдат и офицеров участвовали тогда в вооруженном конфликте в Чечне, сотни погибших, сотни инвалидов… Страна еще не забыла тогда «афганского синдрома» — тысячи людей несли его в израненных телах и изломанных судьбах, а специалисты уже говорили о том, что «чеченский синдром» гораздо опаснее «афганского»…
В начале 90-х мне пришлось вплотную столкнуться с этой проблемой — тогда была подготовлена серия публикаций «Мужчины с планеты «Афган». Долгие годы я наблюдала за судьбами опаленных той, афганской войной ребят. Хорошего мало. Который уже год отмечается дата — день вывода советских войск из Афганистана. Меньше поминаем погибших, больше песен со сцен, щедрее столы с угощениями. Уже и сами «афганцы» потеснены на этих мероприятиях приглашенными. Во главе стола, как правило, — представители власти, чиновники, бизнесмены. И все больше растворяется момент покаяния, трагическая подоплека всего этого.
Вспомните, как однажды и вдруг осмелевшие, многие вокруг подняли крик о правомерности или неправомерности войны в Афгане. Сначала накричались, потрепали нервы семьям погибших и оставшимся в живых ребятам, а наигравшись в гласность и справедливость, махнули рукой — подоспели другие события, в которых тоже требовались зычный голос и острые локти.
В лихие 90-е все повторилось… Многие родители, лишившиеся единственных кормильцев, были не только раздавлены морально, но и ограблены материально — на те жалкие крохи, которые выплачивало им в качестве компенсации наше государство, и похоронить-то сыновей по-человечески было невозможно. С женщинами из комитета солдатских матерей чем могли помогали убитым горем матерям, теребили власти, позже всей редакцией писали книгу «Помним о вас…».
Вспоминаю встречи в Краснодарском госпитале с израненными ребятами, их короткие горькие фразы об этой непонятной войне: «Не надо было ее начинать», «Нас подставили», «На нас делали бабки»… Только за полгода в девяносто седьмом в комитет солдатских матерей обратились 700 человек по «постчеченским» проблемам: инвалидность, жилье, работа, поиск пропавших без вести… Составляли официальные списки пропавших без вести — только этого комитет солдатских матерей добивался в течение года! Помогали устраивать ребят в больницы, добивались принятия краевой программы по социальной защите воевавших в Чечне ребят, создания реабилитационного центра, выделения беспроцентных ссуд для решения жилищных проблем, медицинского обеспечения, трудоустройства, предоставления льгот при поступлении в высшие учебные заведения края…
Сегодня, казалось бы, мирное время, отгремели кровавые бои… Но вот — последняя краевая конференция солдатских матерей. Только за первое полугодие 2013-го в комитет обратились около 500 человек: дедовщина, реабилитация, госпитализация, гибель сына, розыск, перевод в другую часть, вопросы инвалидности, получение военной пенсии… Все повторяется?
Конференция
— Но особенно тревожат нас все чаще и чаще повторяющиеся факты травм и болезней, с которыми возвращаются домой из армии ребята. И то, как складываются, а точнее — не складываются их судьбы после возвращения домой, — говорит председатель краевого комитета солдатских матерей Галина Головина. — И самое удивительное, что этих якобы «несчастных случаев» все больше и больше.
И вот какие факты прозвучали на конференции.
Виталий Дугонов был призван осенью 2011-го Гулькевичским райвоенкоматом, служил в в/ч 09332 (это Майкоп). Получил травму ноги в начале ноября на учебном полигоне. После присяги с больной ногой его направили для дальнейшей службы в Гудауту (Абхазия). В части его никто не лечил, не сделали даже рентгена, хотя температура доходила до сорока, а на распухшую ногу невозможно было наступить. И только после вмешательства мамы и женщин из краевого комитета солдатских матерей, которые дошли до Генеральной прокуратуры, Виталия отправили в Краснодарский военный госпиталь. Диагноз: «паракапсулярный разрыв тел медиального и латерального мениска, повреждение передней крестообразной связки». Ему срочно сделали две операции. Целый месяц Виталий испытывал сильные боли, а его обвиняли, что он притворяется, не хочет служить. Заявление мамы Дугонова — на контроле в комитете солдатских матерей.
В той же части, что и Виталий, служил Шахон Шабанов. На учебном полигоне при попытке разобрать боеприпас от БТР он получил взрывную травму. Ампутация правой кисти, открытый перелом левой, травматический шок… И опять же — только после того, как комитет направил телеграмму в адрес Президента РФ и министра обороны с просьбой возбудить уголовное дело, парню была оказана квалифицированная медицинская помощь, он госпитализирован в ГВКГ им. Бурденко для протезирования кисти и дальнейшего лечения.
Михаил Алферов призывался военкоматом из Сочи, служил в краснодарской в/ч 6820. Через полгода, после больших физических нагрузок, у него заболели, а позже отказали ноги. После двух недель в медсанбате поставили диагноз «тромбофлебит нижних конечностей». Левая нога почернела, врачи отправили его в Московский институт гематологии, где ампутировали стопу. Состояние было крайне тяжелое, Михаил еле выжил. Конечно же, этой беды не случилось, если бы в Сочинском военкомате обратили внимание на хроническое заболевание допризывника Алферова. Михаил женат, у него тяжелое семейное положение. Заявление его жены тоже на контроле в комитете солдатских матерей: ему выделили материальную помощь, помогают продуктами, недавно сделали протез, он пытается устроиться на работу…
Практически каждая из выступавших на конференции председателей комитетов солдатских матерей городов и районов края говорила об этом. И мы с Галиной Головиной отправились в Динской район к ребятам, которые вернулись из армии с травмой или болезнью…
Живем. Как получается
Диме Неруку — 24. Высокий, симпатичный, светловолосый. Живет в родительском доме — Светлана Васильевна работает санитаркой в больнице скорой медицинской помощи. Бабушке Еве Андреевне за восемьдесят, деда — инвалида Великой Отечественной (у Василия Филипповича две медали «За отвагу») похоронили еще в 2005-м.
— Так и живем. Как получается… — одними губами улыбается Дима. — Сами понимаете: сахарный диабет — пять уколов в день. Работаю, конечно, грузчиком-экспедитором, только неофициально — с моим-то диагнозом…
Теперь я понимаю, почему Дима улыбается одними губами — стесняется:
— Где-то через год с ногами стало плохо совсем, давление скачет, зубы стали сыпаться… Корни поудаляли и сказали: готовь 50 тысяч на протезирование. А у меня пенсия — 3800.
— А почему пенсия такая маленькая?
— Пытался сначала выяснить. В Пенсионном фонде сказали, что стажа нет, в соцзащите вообще ничего не объяснили. У нас тут в Динской ничего выяснить невозможно. Сначала мне говорили, что мне положена компенсация, медицинская страховка в размере 120 тысяч (или 60 окладов младшего военного состава). Потом пересчитали — нет, 15 тысяч. Но и эти пятнадцать я так и не получил — нужно было оформить кучу документов, а у меня тогда совсем плохо со здоровьем было — комиссовали весной 2008-го. Кому тут пожалуешься?
Совсем плохо — это когда сахар 39 (для непосвященных: норма — от 4 до 6). И никто тогда стрелку-рядовому Неруку ни в медицине, ни в соцзащите, ни в военкомате Динского района не помог. Хотя нет, справку МСЭ, конечно, выписали: бессрочную, с третьей группой. В графе «Причина инвалидности» — «Заболевание получено в период военной службы».
Получено-то получено. Ну а дальше что? Копеечная пенсия и никаких социальных гарантий?
К слову, о самом «периоде военной службы» Дима вспоминает тепло и по-доброму:
— Да, немного стреляли — Ингушетия-то рядом. Ну а в целом — ни дедовщины, ни ругани. Были и командировки. В Волгодонск, на атомную электростанцию, где-то с месяц мы там были.
Да уж, на атомную… А потом попробуй найди истоки «впервые выявленного сахарного диабета I типа в стадии медикаментозной субкомпенсации» у крепкого здорового парня, которого поначалу в военкомате хотели в морпехи определить.
Андрей Симонов в 2001-м прослужил в Благовещенске в ракетных войсках всего восемь месяцев. Была авария — КамАЗ перевернулся. После серьезнейшей травмы тянет ногу — ходит с трудом, тянет руку — после лечения так и не восстановилась, опухоль головного мозга… После костнопластической трепанации черепа — к военной службе не годен.
В справке МСЭ — «группа инвалидности третья, причина инвалидности — заболевание, полученное в период военной службы». Пенсия, правда, побольше, чем у Димы Нерука, — 7 тысяч 200 рублей. И, как и у Димы, никто в Динском районе за 12 прошедших после армии лет ни разу не подошел к нему с вопросом: «Как живешь? Может, помощь нужна?».
При всех своих сногсшибательных диагнозах оптимизма Андрей не теряет:
— Вот наше хозяйство — теплица, огород, сад. Теплицу сам сделал, веранду, навес, баню — все сам. Это и есть моя зарядка, мой спорт.
— Тебе ж на солнце нельзя…
— Мне многое нельзя. Я еще и работаю официально, по трудовой — на заправке. На пенсию не проживешь.
«Как получается» живет сегодня и 37-летний Юрий Лундин. У него — вторая (бессрочная) группа инвалидности, причина — «заболевание, полученное в период прохождения военной службы». Пробовал поначалу устроиться на работу (семья, дети), не получилось — после того как однажды вместе со своим трактором чуть в кювет не опрокинулся. Эпилепсия…
— Семья у нас большая, дружная, поддерживаем друг друга, помогаем, — рассказывает мама Тамара Алексеевна. — В первые годы после службы — Юрий был в Мурманске, на Северном флоте — еще на что-то надеялись, и в военкомат ходили, и в администрацию. Никому и нигде наши солдатики с их болячками не нужны.
— Лекарства дорогие, Тамара Алексеевна?
— Тысяча шестьсот основное — 30 таблеток, утро-вечер. Получается, что только одно из лекарств — три тысячи двести в месяц. А у Юры пенсия — 7384 рубля. От соцпакета отказались — это еще 2022 рубля. Ну и 140 рублей — коммунальные льготы. Хорошо, что хозяйство свое — куры, огород…
Сергею Шиянову — 32, он родился и вырос в Динской. В 2001-м окончил технический колледж:
— Десятого июня получил диплом, а тринадцатого — забрали. Служил в Гуково — это Ростовская область — год и два месяца. После травмы комиссовали. Спасибо докторам — спасли ногу, сначала хотели ампутировать. Пришел из армии на костылях. Сначала дали вторую группу — на год, потом третью — бессрочно. Военная травма. В 2002-м я получил 12000 рублей медицинской страховки — это была единовременная выплата. Я обходил всё: военкомат, Пенсионный фонд, соцзащиту. И везде мне говорят, что все возможные выплаты я получаю. Но ведь в справке МСЭ четко сказано: «Причина инвалидности — военная травма». Спрашиваю: почему получаю пенсию по гражданской инвалидности? «Подавайте на министра обороны в суд!» Слышал, что кто-то из ребят судился и вроде бы даже чего-то добился, только у меня на суды ни времени, ни сил: работа, слава богу, сейчас нормальная, семья — дочка Анечка в четвертый класс идет. А военкомат что — приглашали как-то… на сборы! Какие тут суды…
Пальцы-то — не приросли!
Мы созвонились с несколькими городами и районами, и вот что рассказали председатели комитетов солдатских матерей на местах.
Наталья Кунич (Белая Глина):
— Много таких ребят, очень много. Вот есть у нас Саша Благун, призывался в июне 2002-го, служил водителем. Травма случилась, когда ремонтировал машину. В результате на правой руке нет второго и третьего пальцев, а четвертый переломан — без движения, не сгибается. Комиссовали по болезни — в декабре 2003-го. В марте 2004-го ему дали третью группу инвалидности, а в марте 2005-го сняли — не положено! Господи, но пальцы-то — не приросли! Куда мы только не обращались с его мамой Татьяной Григорьевной — ничего не добились! Парень хороший, умница, без дела не сидит — шабашит. Но много нашабашишь двумя пальцами — мизинцем и большим? Татьяна веру в нашу медицину совсем потеряла, говорит: откуда у меня деньги, ведь за все надо платить. Муж умер, она санитаркой в больнице работает. У нас в Белой Глине даже военкомата нет, ездили в Новопокровскую к юристу, но и там все заглохло. Правды нигде не добьешься!
Александра Тышкевич (Тимашевский район):
— Сереже Ковалеву (он служил во Владикавказе) под ноги была брошена граната — контрактник так «пошутил», думал, что учебная. Оторвало обе пятки, раздробило колени, лодыжки, осколки попали в позвоночник… В позапрошлом году ему дали третью группу, а через год сняли! А он только на глазу перенес восемь операций в Питере — и туда осколки попали, вживляли стволовые клетки. Говорят: ты же в этом году в больнице не лежал, сколько требуется для инвалидности. А сколько требуется, если ко всему вышесказанному еще и в позвоночнике осколки, которые нельзя вытаскивать — нервные окончания можно задеть?! Вместе с мамой уговаривали, упрашивали, потом били во все колокола и выбили недавно — вторую группу пожизненно. Просто издеваются над ребятами, и все!
На Сережу Диденко (он служил в Подмосковье) упали ворота — их отправляли на какую-то генеральскую дачу. Перелом позвоночника, лежачий больной — и тоже группу пришлось выбивать. У Сергея Юрченко (тоже в результате военной травмы) ампутирована правая рука, так у него сняли вторую группу и дали третью — и левой рукой сможешь работать. Кто возьмет на работу инвалида?! У всех ребят — пенсии гражданские, не военные — при том что увечье они получили во время прохождения военной службы. А следовательно — в разы меньше!
На всех совещаниях — в районе, крае, Москве — я говорю об этом: если срочников призывает государство, то бишь они получили травму на государственной службе, то и ответственность за это обязано нести государство! Нас должны услышать законодатели, и прежде всего законодатели края — ведь они выступают со своими предложениями в Государственную Думу, другие органы власти. И если это невозможно разрешить на уровне края, нужно бить во все колокола в Москве!
Галина Муравьева (Успенский район):
— Вместо того чтобы окружить вниманием, и в первую очередь в медицинском обслуживании, комиссованных из Вооруженных Сил по болезни или травме ребят или не допустить, чтобы на срочную службу ушел больной ребенок, в ВКК, на «девятке» буквально издеваются над призывниками двойными, а то и тройными проверками. Ване Козлову — восемнадцать, по плоскостопию (оно у него с детства — родители и лечили его, и в санатории возили) наш военкомат признал его ограниченно годным (категория В). Вызвали на медкомиссию в край в июне, и хирург почему-то пишет: «Нет рентгеноконтроля». Родители возмущены: как нет, снимок, как и положено, в личном деле, нам теперь что, каждый месяц делать рентген? Ну тогда придете осенью. Родители Ивана написали жалобы в край, в Москву: зачем, для каких целей нас вызывали за 270 километров, почему не вынесли решения, зачем перенесли, что тянут и ждут — денег? То же самое с Романом Марухничем из села Успенского, Максимом Попком из поселка Дивного, Юру Иваняна уже третий раз заставляют делать рентген, а у него плоскостопие невооруженным глазом любой увидит, даже обувь искривлена, а еще тяжелейший артроз.
И вот результат такого вот «по-родительски внимательного» отношения медиков к здоровью призывников. В краевой комитет солдатских матерей постоянно идут письма, от которых в дрожь бросает…
«Мой сын Лев Зюбанов был призван в армию Красноармейским райвоенкоматом в декабре 2012 года: сначала в учебку в г. Зернограде, после чего был распределен в Астраханскую область. За три месяца — с апреля по конец июня — сын трижды попадал в госпиталь якобы с чесоткой. Лечили — выписывали, лечили — выписывали, ничего не проходит. Ну почему же никто, никто не хочет слышать, что у сына фотодерматит?! А на нашей призывной комиссии вообще сказали, что в армии все пройдет…» — пишет Светлана Зюбанова из станицы Ивановской Красноармейского района.
«Очень прошу, помогите! У моего сына Анатолия Касимова, призванного в армию из Курганинского военкомата в декабре 2012 года, килевидная деформация грудной клетки, — пишет в комитет солдатских матерей Наталья Ермакова из ст. Родниковской Курганинского района. — Сначала в призывной комиссии г. Курганинска говорили, что в армии он по состоянию здоровья служить не будет — ему в ДОСААФ даже не дали получить права. Но, видно, был недобор — годен! Я настояла на обследовании, привезла результаты от пульмонолога из краевой больницы им. Очаповского. Хирург нашего военкомата сначала не хотел подписывать, а терапевт вызвал меня в свой кабинет, протянул листочек с суммой — 90000 рублей. Я сказала: нет у меня таких денег, да и почему я должна платить, если мой ребенок действительно болен? Из-за деформации грудной клетки у него сердце и все прилегающие органы смещены вправо, впереди на грудной клетке вместо костей у него хрящики, она у него шевелится как живая. Дома он даже при незначительных физических нагрузках сразу начинал задыхаться… Да сколько же будет продолжаться весь этот беспредел?»
Очень коротко, но емко ответила на этот вопрос председатель комитета солдатских матерей Новороссийска Тамара Пятак:
— Пока из Генштаба будут спускать военкомам забористый план призыва. Я понимаю — план по сбору урожая, хлеба и т.п. Этот вопрос я задавала военкомам: как можно делать план на живых людях, пацанах? Да еще и больных через одного? Я предлагала командирам в воинских частях: давайте подадим на призывную комиссию в суд, чтобы неповадно было заведомо больного парня в строй запихивать силой… У всех — дела, всем недосуг. А потом, естественно, болезнь прогрессирует. Или еще хуже — травма…
Что ответил военком
Но вернемся в Динской район, к ребятам-постпризывникам нашего мирного времени со свалившимися на них в армии травмами и болезнями. Начальнику отдела военного комиссариата Краснодарского края по Динскому району Михаилу Кондратьеву мы с председателем краевого комитета солдатских матерей Галиной Головиной задали вопросы: «Сколько таких ребят в вашем районе? И как вы им помогаете?».
— Сколько — это надо считать, у меня есть специальный журнал, только там все дембеля подряд, — объяснил начальник отделения социального и пенсионного обеспечения Динского военкомата Анатолий Ямников. — Будем считать?
Да не мешало бы, на наш взгляд. Разве не вы забирали этих ребят в армию, и между прочим, вполне здоровыми? Мы-то уже со многими познакомились, да и в целом прикинули с председателем КСМ Динского района Верой Чепиковой — человек двадцать насчитали на весь район. И если контрактники, «чеченцы», «афганцы» и прочие «горячеточечники» хоть как-то сегодня социально защищены, здесь, похоже, полный ноль. В конце концов, не так уж их много, чтобы хоть однажды учесть-пересчитать, а учтя — попытаться разобраться конкретно с каждым. Тем более что и юрист в военкомате имеется.
Ведь большинство ребят даже не знают, какие, к примеру, страховые суммы выплачиваются военнослужащим при наступлении страховых случаев (в ред. Постановления Правительства РФ от 08.08.2003 № 475, от 06.02.2004 № 51, от 12.09.2008 № 674, от 29.12.2011 № 1197). А там — от полутора миллионов рублей (инвалиду первой группы, если инвалидность установлена в период военной службы или до истечения одного года после увольнения) до пятидесяти тысяч рублей (если увечье легкое).
«Хорошо, если парень грамотный или мамочка у солдатика пробивная, а если с периферии да без образования — вообще дело труба, — сказала во время нашей поездки по Динскому району Вера Чепикова. — Тут без грамотной юридической поддержки не разберешься — ни с деньгами, ни со льготами…
В Динском райвоенкомате нас четко предупредили: это не в нашей компетенции, не наши проблемы. Минуточку, а чьи?
— Ну… общественность пускай этим занимается, — предложил Анатолий Ямников.
Общественность — те же солдатские матери — без ваших, господа, советов бьют тревогу во все колокола. А чем, кстати, сегодня занимается наше военное ведомство? Те хищения, которые раскрыты в ОАО «Оборонсервис», во многом стали следствием дичайшей бесконтрольности, порожденной Сердюковым в бытность его министром обороны РФ. Собственно, с момента прихода Сердюкова целенаправленно сокращались все структуры, которые выполняли контролирующие функции. Они до сих пор не восстановлены, а следовательно, бесконтрольность продолжает существовать по сей день — и в центре, и на местах (наш край не исключение).
Высшие круги российского воинства до нужд и забот наших изувеченных в армии и больных солдатиков еще не скоро доберутся (если доберутся вообще: ну полное, знаете ли, разочарование после всех оборонсервисовско-сердюковских штучек). Но ведь что-то можно и нужно предпринять на уровне края уже сегодня!
Прежде всего (и это уже не первый год предлагает комитет солдатских матерей) — создать краевую врачебно-экспертную комиссию по определению степени потери здоровья пострадавших в армии в мирное время или комиссованных по состоянию здоровья военнослужащих. Это и при определении группы инвалидности пригодится, и — дай Бог — в будущем, для начисления правильной и справедливой пенсии. Возможно, такую комиссию можно будет создать на базе призывной медицинской комиссии, но обязательно — при администрации края (и, соответственно, администрациях городов и районов). В нее должны входить не только специалисты-медики, но и работники военных комиссариатов, комитетов солдатских матерей, социальных служб.
Второе: просить Законодательное собрание края выйти инициатором в Государственную Думу РФ о внесении дополнений в Закон о реабилитации военнослужащих, участников боевых действий в Чечне и других горячих точках. Сюда должны быть внесены бывшие военнослужащие, которые пострадали в армии в мирное время. Дополнения должны быть внесены также в соответствующие законодательные акты о защите прав комиссованных военнослужащих, пострадавших в армии в мирное время в результате несчастного случая или по состоянию здоровью, они должны быть приравнены к участникам военных действий.
Ну а пока всем организациям и ведомствам, от которых зависит пусть для начала хоть относительно нормальная жизнь ребят-срочников, о которых мы сегодня говорили, — четко и честно исполнять свои рабочие да и просто человеческие обязанности. Военкоматам — военкоматовские, юристам — юридические, соцзащите — соцзащитовские, Пенсионному фонду — пенсионные… Мы, со своей стороны, будем держать обозначенные в нашем сегодняшнем материале проблемы под редакционным контролем и добиваться их решения.
Понимаем, что это будет непросто, но так же, как и комитет солдатских матерей, будем бороться до конца.
Мы с вами, ребята!
Ольга ЦВЕТКОВА
17144
28 августа 2013 
