Возвращение Крыма. Казачий авангард. Чонгар

Главы новой книги (Продолжение. Начало в номерах за 17, 24,  31 марта, 7 апреля c.г.).

— Когда нас увидели бойцы отряда «Беркут», никто не мог сдержать слез. Они обнимали нас, благодарили за поддержку! — поведал атаман Екатеринодарского отдела Виктор Светличный. — Из-за предательства командиров, бросивших их на растерзание толпы на Майдане, они и здесь отчетливо сознавали, что обречены. Опоздай мы, десяток набитых бандеровцами грузовиков, направлявшихся в Крым, прорвал бы оборону «Беркута» и устроил резню. Их, несомненно, поддержали бы радикально настроенные местные жители, и тогда и казаки и спецподразделения — все утонули бы в кровавой каше!

Как выяснилось позже, в сторону Чонгара утром 29 февраля двинулся так называемый «Автомайдан». Среди рейдеров были и те, кто прошел боевые действия в Афганистане и Чечне, и вкусившие крови молодчики-националисты, поднаторевшие в погромах на Майдане и в противостоянии силам правопорядка.

Когда к посту подъехали грузовики «Автомайдана», командир «Беркута» обратился к казакам с необычной просьбой: «Станьте на дороге! Живым щитом преградите путь националистам!».

— Я был поражен мужеством казаков, не побоявшихся перекрыть собой дорогу в Крым, понимавших, что могут погибнуть. Мы были безоружны, а с той стороны — вооруженные националисты, — вспоминает атаман казачьего общества «Офицерская сотня» Василий Полухин. — Командир «Беркута» решил пойти на переговоры с бандеровцами, пытаясь задержать их на какое-то время. Мы обговорили визуальные сигналы. Подъем руки вверх означал, что переговоры прошли успешно. Резко опущена рука — провал переговоров. И казаки должны упасть на землю, чтобы не попасть под автоматный огонь. «Майданутые», увидев казаков, перегородивших трассу, не решились пойти на прямое столкновение, предвидя жесткий отпор.

На Чонгаре в то время не было каких-либо укреплений. Здание дорожно-постовой службы, начнись стрельба, изрешетили бы, как консервную банку. Это уже потом, когда казаки заложили окна мешками с песком, создали какой-никакой узел обороны. По крайней мере мешки с песком могли защитить от огня стрелкового оружия, выдержали бы разрывы ручных гранат.

А как защищать почти километровую полосу, разделенную стратегически важной дорогой Херсон — Крым? Казаки понимали: атака с украинской стороны могла начаться в любую минуту. Лопат и тех не было. Поэтому, заняв шанцевый инструмент у беркутовцев, начали рыть окопы под проливным дождем и пронизывающим до костей ветром.

Казаки договорились с местным трактористом, и он за несколько часов вырыл траншеи. Казаки обложили края мешками с песком, прорыли ходы сообщения, соединив окопы между собой. Оборонительные позиции росли на глазах наблюдающих (!) за казаками националистов и подтянувшихся украинских армейских подразделений.

Узнав о казаках, занявших оборону на Чонгаре, местные активисты стали завозить все необходимое для обустройства военного быта: металлические бочки, которые приспособили в качестве печек, дрова… Оборона немыслима без блиндажей, тем более что в зоне прямой видимости стояли бронетехника и минометы противника. Жители пригнали автокран, доставили бетонные плиты, часть пошла на накаты блиндажей, оставшиеся — на укрепление блокпоста.

Вблизи поста уложили автомобильные скаты. В случае попытки прорыва зажженные шины создадут дымовую завесу и казаки, занимающие передовые позиции, смогут отойти к основной оборонительной линии. Возле покрышек постоянно дежурили по два местных активиста с бутылками зажигательной смеси.

Когда поступила информация о зенитной установке «Шилка», выдвинутой на передний край с украинской стороны, казаки кувалдами разбили несколько железобетонных плит, обложили их осколками бруствер. Бетонные фрагменты могли защитить хотя бы на время от ливня огня 23-миллиметровой счетверенной пушки. Главари бандеровцев, то ли по своей инициативе, то ли по указанию кураторов СБУ, наняли за наличные пару сотен местных жителей, вооружили их плакатами с надписями типа «Крым — это Украина!», «Оккупанты — геть с нашей земли!». Казаки в бинокли видели, как лжепатриотам тут же на месте выдавали наличные. Толпа по команде двинулась в сторону поста ДПС. В свою очередь, активисты с нашей стороны вместе с казаками вышли навстречу с плакатами: «Крым — вместе с Россией!», «Фашизм не пройдет!».

Первые сутки казаки были безоружными. Откровенно говоря, кое-кто пал духом. Понять их можно: начнись атака с украинской стороны, чем отбиваться? Куски арматуры, бутылки с зажигательной смесью, восемь стволов «Беркута» — вот и все. Драться голыми руками с вооруженными до зубов националистами? Как бы там ни было, позиций практически никто не покинул.

Когда же на Чонгар доставили оружие, казаки воодушевились.

— Мы достаточно оперативно получали информацию о противнике от украинцев, воевавших вместе с нашими казаками в Сирии, — раскрыл секрет атаман Новороссийска Виктор Дворниченко. — Боевое братство — вещь крепкая. По их наводке мы задержали машину с сотрудниками СБУ, которые фотографировали нашу систему обороны. Извлекли флешку и разбили компьютерный планшет. Тщательно обыскав салон автомобиля, обнаружили два пистолета. Они стояли бледные, заикаясь, несвязно объясняя, что они делают. Эсбэушников сдали бойцам отряда «Беркут»…

Первые пять дней казаки практически не спали. Ночью отдыхала только свободная от дежурства смена, остальные пару часов могли поспать лишь днем. К тому же в палатках тепло буржуек распределялось неравномерно — ногам тепло, а голова чуть ли не к полу примерзала.

Заместитель атамана казачьего общества «Белозерное» Юрий Кравченко с группой казаков сумел переправиться в Крым на личном автотранспорте. Защитники Чонгара обзавелись двумя легковыми машинами. На УАЗе маневренная группа объезжала оборонительные позиции. Вооружение у группы было солидное — АК-74 калибра 7,62 миллиметра. Маневренная группа дежурила вместе с бойцами «Беркута» на блокпосту, помогала проводить досмотр автотранспорта, пересекающего границу с Крымом, прикрывала активистов, дежуривших возле сложенных в кучу автомобильных покрышек, и тех, кто вступил в психологическое противостояние с националистами и их пособниками. Шла война нервов. Бандеровцы всячески провоцировали беркутовцев и казаков, вероятно, рассчитывая, что кто-то из защитников Чонгара не выдержит и нажмет на спусковой крючок. Факт стрельбы тут же сняли бы операторы киевских телекомпаний, дежурившие на линии противостояния. Затем все международные телеканалы выдали бы в эфир кадры со стрельбой с нашей стороны, обвинив Россию в агрессии.

Украинские националисты, смешавшись с толпой, несколько раз стреляли из травматического оружия в спины бойцов отряда «Беркут». Нервы были на пределе! Но все же с нашей стороны не прозвучало ни единого выстрела.

Самая большая опасность заключалась в том, что группа вооруженных националистов могла двинуться позади мирных граждан и открыть огонь по нашим позициям. Бандеровцев в зоне прямой видимости насчитывалось около трехсот человек. Неподалеку от них стояли микроавтобусы, где находились автоматы, снайперские винтовки, пулеметы. Не раз поступала информация, что через несколько часов начнется атака под прикрытием мирных людей, среди которых были женщины, старики и дети. Использование мирных людей против армейских частей — фирменный почерк террористов. Это было бы самым страшным из всевозможных сценариев. Стрелять нельзя, как тогда удерживать оборону?

Несколько дней спустя на позиции прибыли два БТР-70 и два взвода морских пехотинцев Черноморского флота. Бронетехнику укрыли в капонирах, замаскировав позиции одной из разорванных палаток.

Уязвимым местом был берег Сиваша, по которому небольшими группами могли просочиться диверсанты. На наиболее опасном участке военные установили сигнальные мины. Казаки дополнительно подстраховались, утыкав берег осколками стекла.
Сигнальные мины ночью то и дело срабатывали. Тут же звучала команда «Тревога!» — и казаки занимали позиции в окопах. Утром, осматривая первую линию обороны, не раз замечали следы и кровь.

Чем меньше времени оставалось до общереспубликанского референдума, тем сильнее накалялась обстановка. Расстояние от блокпоста до толпы, ежедневно отрабатывающей свои тридцать сребреников, 100–150 метров. В толпе то и дело мелькали майданные эмиссары. Рванись эта масса людей — стрелять в воздух? А вдруг предупредительный огонь не подействует на правосеков, находившихся в наркотическом дурмане? Были случаи, когда задержанные с оружием или листовками провокационного содержания оказывали сопротивление, пытаясь извернуться, укусить казаков. Только на следующий день последователи «небесной сотни» более-менее приходили в себя.

— Я просил командиров довести до казаков: в случае движения с украинской стороны стрелять над головой противника, — говорит атаман Кубанского войска Долуда. — Нужно было сделать все возможное, чтобы не допустить кровопролития.

Между тем группировка украинских вооруженных сил усиливалась. Появились 80-миллиметровые минометы, то и дело казаки засекали снайперские лежки, на передовую выдвинулись установки залпового огня «Град». Казаки стали зарываться в землю как можно глубже…

Командование штаба Черноморского флота отдавало отчет в том, что силы защитников Чонгара и украинской армии неравны. С нашей стороны — 170 казаков, семеро бойцов «Беркута», два взвода морской пехоты с двумя устаревшими бронетранспортерами. С украинской стороны — свыше тысячи человек, танки, минометы, артиллерия и установки залпового огня. Ясно, что никакой героизм не помог бы нашим выстоять. Единственный выход — создание мощных минных заграждений. На позиции прибыли саперы на боевой инженерной машине. Военный агрегат, специально оснащенный, оперативно заминировал берег Сиваша противотанковыми и противопехотными минами. Саперы заминировали и автомобильный мост, соединяющий Крым с полуостровом Чонгар.

— Конечно, при любом раскладе саперы сначала бы пропустили нас и лишь затем взорвали мост. Умом это понимаешь, однако, зная о возможности подрыва единственной ниточки, соединяющей с Крымом, можно представить, какие эмоции испытывали казаки, — вспоминает войсковой старшина Василий Аникеев. — Кое-кто из молодых, не нюхавших пороха казаков запаниковал: мол, нас бросили на произвол судьбы. Мы объяснили: пока мы мост не перейдем, никто его не взорвет.

С украинской стороны по ночам велся беспокоящий автоматный и пулеметный огонь. Казаки, державшие пальцы на спусковых крючках автоматов, на провокации не поддавались. Ограниченный боекомплект нужно было беречь, не сжигая патроны попусту.

Появилось около десятка машин «скорой помощи». Стало ясно: вот-вот начнется атака. Просто так кареты с красным крестом вряд ли приехали бы на линию соприкосновения.

Вечером в небо взмыла красная ракета — сигнал к бою! Все, кто отдыхал или занимался хозяйственными делами, заняли позиции в окопах. С украинской стороны послышался гул двигателей танков и БМП. Колонна бронетехники двинулась в сторону блокпоста. Казаки приготовили бутылки с горючей смесью, выложили гранаты в специально вырытые ячейки, передернули затворы и застыли в ожидании боя…

И вдруг колонна, не доезжая пару сотен метров, свернула и двинулась в сторону Перекопа. Через полчаса снова приблизилась на минимальное расстояние к Чонгару… Но вскоре вернулась на прежние позиции. Вероятно, это была попытка выведать настрой и дух казаков. Вдруг кто-то, оставив позиции, побежит в тыл?! Не дождались супостаты. Ратники, глядя через прорезь прицела автоматов, готовы были по команде открыть огонь.

За два дня до референдума казаки получили приказ атамана ККВ: выдвинуться в Симферополь и выполнять дальнейшую задачу по охране общественного порядка на избирательных участках.

— Мы настолько сдружились с бойцами «Беркута» и морскими пехотинцами, что не хотели уезжать с Чонгара, — вспоминает Виктор Светличный. — Подполковник, командовавший отрядом морских пехотинцев, и командир «Беркута» уговаривали нас остаться. Но к тому времени за Чонгаром развернулись подразделения Российской Армии. Думаю, мы для тех же беркутовцев были не только товарищами по оружию, но еще и некой морально-психологической поддержкой. Казаки — это не военные, а люди обычных мирных профессий. Но если они взяли в руки оружие, то умрут, а позиций не оставят. Мы обменялись телефонами, сердечно распрощались и двинулись в Симферополь выполнять новую задачу.