О таких разных, но таких любимых МАМАХ
В мире, где все так быстро меняется, неизменными всегда остаются человеческие отношения. Через призму зародившейся симпатии, дружбы и любви мы смотрим за горизонт нашего восприятия. Несомненно в большей степени именно Любовь дает нам возможность раскрыться, почувствовать вкус каждого неповторимого мгновения. Человека, не испытавшего этого чувства, можно сравнить с блуждающим во тьме, «потому что самого главного глазами не увидеть».
Но и любовь имеет свои грани, свою палитру чувств. Многое сказано о материнской любви. Но есть и другая сторона у этих чувств – любовь детей к матери. И не всегда она уступает по эмоциональной и душевной отдаче материнской…
Мы люди, со своими слабостями и пороками, не всегда находим в себе силы простить, посмотреть на ситуацию под другим углом, отпустить обиду.
Как часто у нас с родителями возникают моменты недопонимания. Кажется, что раз мама тебя не понимает, значит, не любит. Но ты-то любишь ее, несмотря ни на что. Это же мама, и любовь к ней -чувство безусловное. Оно априори…
Часто в жизни имеют место ситуации, когда дети из неблагополучных семей, где матери ведут распутный образ жизни, топя отчаянье и безысходность, вызванные разными причинами, на дне стакана, как запуганные зверьки, смотрят на представителей органов опеки и ни в какую не идут с ними на контакт, вырываются, оказывают сопротивление. Потом сбегают из детских домов, чтобы помочь маме, потому, что «как же она там бедненькая, без меня совсем пропадет». А им еще и 14 нет, и еще свежи ушибы, нанесенные нерадивой женщиной, которая просто запуталась в жизни. Но ребенок ее любит. Свою маму, мамочку, мамулю…
Откуда родом это чувство? Может, это инстинкт? Думаю, да. Он заложен в нас на подсознательном уровне.
Утиная семья
Эта история, свидетелем которой я стала, произошла несколько лет назад. В то время я еще училась в школе. На дворе стоял жаркий денек, самый разгар летних каникул. Моя мама занималась разведением домашней птицы, у нас даже инкубатор был. Благо мы жили в станице, и размеры двора позволяли иметь небольшое домашнее хозяйство. И вот, когда первая партия заложенных в инкубатор яиц начала производить на свет маленьких утят, мы решили подселить к ним взрослую утку, чтобы она взяла на себя «ответственность за их воспитание».
Сделав небольшой загон, мы поселили в него утку и пятнадцать утят, обеспечили их кормом и водой. Через несколько дней на свет вылупилось еще шесть утят. Мы решили выпустить их к уже сформированной «утиной семье». Мы знали, что утка не всегда охотно принимает новых утят. Тем не менее, решили, что прошло мало времени, чтобы она стала отвергать новый выводок.
Я выпустила только что вылупившихся утят в загон к остальным утятам. Немного постояв и понаблюдав, как «семья» встретит прибавление, ушла. Утка нормально всех приняла…
Так как на дворе стояла жара, в полдень я решила пойти проверить утят, налить им свежей воды и добавить отрубей. То, что я там увидела, повергло меня в шок, оставивший в памяти долгий отпечаток …
Я открываю калитку и первое, что слышу, – утиный кряк. Смотрю, на траве лежат разбросанные по разным углам изувеченные маленькие кровавые желтые комочки. Из угла продолжает доноситься «кряк». Маленький индоутенок без одного глаза, грудка в пятнах свежей крови, с правой стороны головы расколот череп…
И что, вы думаете, он делал? Он бежал к утке, которую впервые увидел часа два назад, но которую уже считал своей матерью, которую уже по-своему, по-птичьи, любил. Он бежал к ней, что-то отчаянно накрякивая. А она лишь ходила, злобно шипя. Когда же он приближался слишком близко, хватала его за шею, поднимала и отбрасывала в дальний угол… А он снова поднимался, смотрел по сторонам одним лишь глазом, залитым кровью, находил «маму» взглядом и снова бросался к ней в объятия, а она продолжала его щипать, причиняя страшную физическую боль. Несмотря на все это, он не был ни капельки напуган, ведь он ее уже любил.
Почему же, он, видя, как эта утка убила других утят, изуродовала его самого, снова бежал к ней? Казалось, он выкрякивал: «МАМА, МАМА» и не понимал, почему старый выводок у утки за спиной греется под ее крылышками, а он так нелюбим…
Когда утка-мать предприняла еще одну попытку убить «нелюбимого сына», я вмешалась. Отогнав утку, взяла на руки индоутенка, стараясь не причинить ему боли. Я буквально чувствовала, что он боялся моих рук, так нещадно билось его маленькое сердечко. Не утка-мать, убившая его братьев-утят и искалечившая его, а я внушала ему страх. А ведь я только хотела помочь ему.
Вот так и с людьми. Чтобы ни случилось, какую бы боль ни причинила родная мать, они всегда будут ее любить, посвятят жизнь ее поискам и сделают все, чтобы она признала их. В душе у нас всегда будет жить «внутренний ребенок». Нам всегда будет хотеться маминой заботы: и в восемь лет и в 49. Просыпаясь ночью от кошмара, нам необходимо, чтобы мама, как в детстве, провела по лбу рукой, приглаживая волосы назад, и мягко сказала: «Все будет хорошо, я рядом». И снова, погружаясь в сон, уносимые жизненными проблемами, мы будем чувствовать, что в мире есть человек, которому не все равно…
Что стало с индоутенком? Он лежал в моих руках, пока я сквозь слезы пыталась всмотреться в масштабы трагедии. Я начала обдумывать, как ему помочь, как защитить мозг, как обеззаразить рану. А он тем временем медленно умирал у меня на руках. Не успев дойти до дома, я почувствовала, что тело его стало тяжелее. Я уже догадывалась, что он умер, но было так больно смотреть правде в глаза…
У всех историй должен быть счастливый конец, и его исцеление стало бы именно им. Но чему учит эта история? Есть чувства, которые не всегда нам подвластны. Особенно подсознательное, инстинктивное чувство любви к матери. В этом и кроется весь секрет: любить близких, просто потому, что они рядом.
Чтобы достойно подвести финишную черту на закате наших дней, мы должны четко сознавать, что сделали все возможное, чтобы наша мама была счастлива.
А что для этого сделал ты?
