Поэтесса Лариса Довгая: «Человек имеет право на общение с себе подобными»

— Лариса, расскажи о новом сборнике своей поэзии.
— В него входит три книги: «Будет день» — со стихами 1976-95 годов, «Я возвращаюсь» — с произведениями 1995-2005 годов и собственно «Блики бытия», куда вошли стихи, написанные за последние восемь лет. Первые две уже издавались, третья вышла впервые, последнее стихотворение этого цикла написано совсем недавно. Я почувствовала, что книга готова, и издала ее.

— С удовольствием прочитал сборник от корки до корки. Чувствуется постоянный рост, совершенствование мастерства. А сама ощущаешь это?
— Да, и читателю видно, с чего я начинала, как продолжила и какова моя рабочая форма сейчас.

— «Рабочая форма» — как-то непоэтично...
— Неважно, насколько это поэтично. Я должна поддерживать себя в рабочем состоянии. Пушкин писал, что вдохновение должно являться по звонку, как служанка. То есть не надо ждать вдохновения, а надо использовать свободное время для работы. Талант лишь пять процентов дает, а остальное — только труд.

— Мне всегда казалось, что так писать можно только прозу, а стихи все же должны, как писал Борис Пастернак, нахлынуть горлом.
— Но необходимо себя постоянно держать в руках, чтобы, во-первых, быть готовым к вдохновению, когда оно само приходит, и, во-вторых, когда есть свободное время, позволять ему прийти.

— Считается, что есть поэты от рождения, а есть те, кто делает себя поэтом. Ты к кому себя относишь?
— Трудно сказать. Есть определенный набор способностей, склонностей, но все это надо развивать, все это требует огромного труда.

— По профессии ты технарь, окончила Таганрогский радиоинститут. И вдруг — литератор. Как начинался творческий путь?
— У меня есть даже рассказ про это, называется «Дубовая веточка». В первом классе осенью, когда дети проходят азбуку, я тяжело заболела и пролежала всю зиму в больнице. К весне меня выписали, и весна после больницы произвела на меня огромное впечатление! Это было такое потрясение, что маленький человек пришел домой после прогулки, взял бумажку, обертку от конфеты, и сел писать стихи. Девочка не знала, что с ней происходит, и в процессе написания стихотворения выяснилось, что она еще не все буквы знает. А потом я поняла, чтобы свои эмоции и мысли ясно излагать на бумаге, для начала надо выучить азбуку, затем русский язык, литературу и так далее. И до сих пор этот процесс образования у меня продолжается.

— Ты ведешь в Новороссийске литературное объединение «Русское слово», издаешь совместные сборники стихов местных поэтов «Скамья в аллее». Зачем тебе это нужно?
— Людей, которые пишут стихи, не так уж много. А человек имеет право на общение с себе подобными. И если оставить его одного, то с ним могут приключиться неприятности, он будет чувствовать себя одиноким. Но он должен расти. Поэтому я взяла на себя, как, если хочешь, старший товарищ, функцию защиты таких людей от неприятностей внешнего мира. Что касается уровня поэзии, то у нас есть кандидатский стаж — два года. За это время каждый растет, а графоманов мы отсеиваем. Сейчас нас осталось десять человек, в том числе эмигрировавший в Данию Юрий Бергер, который захотел остаться в нашем «Русском слове».

— К поэтам у нас в стране своеобразное отношение. Или ты пророк, или ненормальный, не от мира сего.
— Наоборот, мы как раз нормальные. Каждый — как цветочек, каждый — неповторимая личность. И нормальному отношению к миру как раз надо учиться у поэтов.

— Есть две точки зрения на поэзию. Первая — поэзии подвластна любая тема. Вторая, которой придерживаюсь я, — поэзией можно и нужно выражать только то, что невозможно описать прозой. Какого мнения ты придерживаешься?
— Надо найти золотую середину, золотое сечение, где ты к эмоциональной составляющей музыкального инструмента поэзии добавляешь свою мысль как личность. И на этом стыке надо поймать возникшую искру. Поэтому поэзии подвластно все.

— Ты известна и своими прозаическими произведениями. Каких новинок ждать от тебя читателю?
— Сейчас готовлю книгу, в которую войдут девять ранее публиковавшихся рассказов, в том числе в Санкт-Петербурге. И еще готовлю к изданию повесть «Сюита для колпасона с ансамбля». Колпасон — это я случайно изобрела такой музыкальный инструмент.

— Сейчас открывается третья грань твоего творчества — документальная проза. Правильно я характеризую твой последний труд — исследование «Мистический Новороссийск»?
— Пожалуй, это историческое исследование. Во всяком случае, это не художественная литература. Конфуций сказал, что символы правят миром. Но мы недооцениваем серьезности символов, относимся, порой, наплевательски не только ко всяким пятиконечникам, но даже к святому кресту, а эти символы продолжают свое дело, оказывая абсолютное влияние на людей. И я описываю эти символы в истории Новороссийска, рассказываю об их влиянии на наш город и наше население.

— Последний вопрос хоть и банальный, но без него не обойтись. Каковы творческие планы?
— Задумала роман-фэнтези с рабочим названием «Когда мы вернемся домой». Я родилась на Севере, и сколько ни живу в Новороссийске с 1967 года, постоянно тоскую по малой родине. И вдруг внутри себя я поймала еще одну волну: мы созданы на небе, но ниспосланы на землю, и появляется тоска по небесной родине. Вот об этом и будет роман.



ТЕРН (из сборника «Блики бытия»)
Под ветром ел корнями камень,
Чернел ожогом в ярый зной,
А попрекаем был шипами
И Кровью Пятницы Страстной.
Но вне проклятий в свете раннем
Благоуханный, чистый цвет, -
Терновник в белом одеянье
Как страстотерпец и поэт.