Нельзя судить за стихи, слова и мысли – Александр Невзоров вступился за краснодарского поэта

Медийный священник Всеволод Чаплин из-за выхода в прокат фильма «Матильда» проклял весь русский народ и предрек гибель страны. Картину при этом посмотрела горстка людей и то отчаянно плевалась. Стоило ли раздувать Апокалипсис из-за рядового оправления искусства? Оскорбляет ли проклятие Чаплина? Да, оскорбляет.

Во время спортивных матчей болельщики не желают друг другу долгих лет жизни. И крики «судью на мыло» тоже не подразумевают ничего доброго. Сколько оскорблений тянут со стадионов фанаты и судьи!

Люди выражают свою агрессию и всё. Запрети им кричать, куда эта агрессия выльется? Где тут уголовный кодекс, а где чувства? Как ты их измеришь? Как ты экспертизу проведешь? Как удостовериться, что человек верующий?

Свежо предание о проводах Масленицы в Калужской области, где вместо чучела сожгли 30-метровый образ католического храма. Все это происходило в общем веселье с плясками и звоном бокалов. Налицо стихийное оскорбление второй половины мирового христианства.

Где же находится грань чувственного оскорбления? Почему статистику по оскорблениям и экстремизму пополняют только рядовые граждане? В отличие от высоких медийных умов, позволяющим себе обобщения, простой человек обязан помалкивать. Одна ошибка — и жизнь идет под откос.

Статье нужны обвиняемые

Почему следователь решил поделить весь мир на верующих и неверующих? А куда у нас делись агностики?

Юристы говорят, что по стране, как гидра, расползается практика привлечения к уголовной ответственности за оскорбление чувств и экстремизм рядовых граждан, которые расточают искренность в социальных сетях. Так как граждане простые и не всегда могут позволить себе защитника, то гораздо чаще выбирают явку с повинной, дабы вместо сурового наказания отделаться штрафом.

Система правосудия — это машина, которая настроена на то, чтобы прилежно выполнять поставленные задачи. Если появилась статья об оскорблении, значит, она должна работать как часики. Плевать, конечно, на то, что правила игры до сих пор неизвестны, главное, вовремя и в достаточном количестве выдавать показатели, следовать «палочной системе», которая вынуждает государственные ведомства выполнять норму, держать отчетность.

До сих пор не всем понятно, как применять на практике этот закон, поэтому дела возбуждаются в спешке. Основанием служат справки внутриведомственных специалистов, которые в меру еще не отработанной компетенции или исходя из корпоративной солидарности, выявляют оскорбления или экстремизм даже там, где составители и авторы методической литературы — отцы экспертизы — не видят ничего зазорного.

По словам адвоката Алексея Аванесяна, отправить дело в суд можно на двух костылях — на подтверждении личности автора и на справке об исследовании, которая устанавливает оскорбительное содержание. А дальше уже включается система, которая работает по схеме: если уголовное дело возбуждено, то 99 процентов, что оно дойдет до суда, а если дойдет до суда, то 99,9 процента, что будет обвинительный приговор. И механизм неуклонно вращается.

Юристы отмечают, что в закон проникли слишком расплывчатые понятия, такие как «верующие», «чувства», «оскорбление», и никто не понимает четко, что на самом деле это такое.

— У нас есть статья о хулиганстве, в том числе о мелком. Ее вполне достаточно для людей, которые ловят покемонов или пишут стихотворения. А так мы вступаем в противоречие с Конституцией по поводу свободы слова. Пленум Верховного суда дал разъяснения, что если это сатира, если это высмеивание принципов, убеждений, — это не может образовывать состав преступления. Но кто эти пленумы читает? Для следствия есть статья, и есть отчетная позиция.

Прибор для измерения веры

Я приду в суд, например, и скажу, что я потерпевший, меня оскорбили, но в ходе судебного заседания могу передумать: вы знаете, я верить перестал. И имею право.

Чтобы оскорбить приверженца какого-то религиозного или группового мировоззрения, нужно доказать объект преступления, то есть те общественные отношения, против которых преступление направлено. Но вера — это неточная категория. Жизнь распоряжается так, что иной верующий — это бывший атеист, или нынешний атеист — в прошлом верующий, который в любой момент может снова изменить отношение к вере.

Мы не можем проверить человека, атеист он или нет, потому что нет прибора атеистомометра.

То же касается и нарушителей закона. От высказанного суждения человек может отказаться через минуту, но от физической ответственности за легкомысленное слово он не отвертится.

Кстати, поводом для отвода судьи может стать, например, заинтересованность жреца Фемиды в той или иной позиции судебного процесса. Если следователь, возбуждая уголовное дело, делит мир на две части — верующие и атеисты, то в какую категорию попадет судья? Как юридически доказать его принадлежность к какой-то категории? Где тот документ, который подтверждает атеизм или религиозность? Даже если и доказать это документально, то как исключить судейскую заинтересованность, если он будет либо предвзято относиться к подсудимому, либо разделять его позицию? Искать судью-агностика, или судью-буддиста?

Возникает какая-то неправильная дилемма: если человек — робот, то он законопослушный, а если обладает подвижной психикой, то он — нарушитель конвенции. Тут непримиримо сталкиваются гарантируемая Конституцией свобода слова и регламент на выражение мыслей. Конечно, есть случаи вопиющие, которые касаются общенародных ценностей, которые вызывают вражду или призывают к насилию, но, к сожалению, сейчас весь массив без разбора чешут под одну гребенку.

Атеиста оскорбили? Не на того напали!

Есть, например, в Краснодаре токарь Максим Дроздов, у которого жена, дети, недюжинный талант к стихосложению и сатирический взгляд на мир (этому миру, как известно, присущи самые разные перекосы). В числе множества других произведений Максим опубликовал в специальном паблике в социальных сетях свое стихотворение про еретичку. В гротескной форме он обличил крайнюю нетерпимость религиозных «верунов» к последователям научного знания и их обещание возродить для атеистов инквизицию. Пользуясь случаем, и, соответственно, удобной статьей уголовного кодекса, некто заявил об оскорблении этим стихотворением его атеистических чувств. Расследование дела об оскорблении дошло до возбуждения уголовного дела по более тяжкой (УК РФ Статья 282. Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства), экстремистской статье.

Если выйти на улицу и закричать, что атеисты дураки, будет ли это публичным призывом к вражде или унижению достоинства человека? А если сделать то же самое, но в шапке скомороха? А если стоять на броневике с топором и призывать народ с вилами на штурм хозяйственной лавки? В последнем случае, это призыв, который может привести к последствиям, всё остальное — последствий не вызовет.

— Следствие утверждает, что Дроздов своими действиями унизил честь и достоинство атеистов. Как это проверить? У нас есть самый атеистичный атеист Александр Невзоров, который ведет свою рубрику на радио . Его слушают миллионы. И я ему направил письмо, чтобы он высказал свое мнение о стихотворении, унижает ли оно его честь и достоинство.

Нельзя выдергивать мысль из контекста паблика, не принимая во внимание предыдущие и последующие посты автора. Важно знать, какую мысль он пытался выразить.

Вот что ответил Александр Невзоров в эфире радио:

Нет, Алексей, уважаемый, оно рассмешило меня. Оно не оскорбило меня и не могло меня оскорбить. Мальчишку не за что судить. Нельзя судить за стихи, слова и мысли. Это же индуцированный, внушенный психоз. Если вам хочется кого-то обвинять, то тащите в суд тех, кто внушил бедному Дроздову всю эту ахинею. Но тоже лучше не в судебном порядке, а в режиме нормальных диспутов и обменов мнениями. Пусть себе дальше поют и пляшут.

Но, поймите, атеистов оскорбить невозможно, невозможно оскорбить знания, на которых основывается атеизм. Оскорбить можно психоз, оскорбить можно фантазию, оскорбить можно идеологию. Знания оскорбить невозможно. У них нет ни одного уязвимого места, потому что все то, чем сегодня живет Земля, планета в лучшем смысле этого слова, это в чистом виде знания, то бишь, в результате — тот атеизм. Поэтому я прошу мой ответ официально приложить к документам защиты.

— Единственное, что адвокат может сделать — как можно больше закинуть в дело мнений специалистов, ходатайствовать о проведении повторных экспертиз, то есть стараться не довести дело до суда. Не потому что у нас суд не будет разбираться, но потому что мы не верим в чудеса: оправдательных приговоров в России не существует. Их настолько мало, что их практически нет. Тем более по этой категории дел, — разводит руками адвокат.

Нельзя смеяться, нельзя высмеивать, ходи по струнке. У нас же светское государство. У нас же свобода слова. Это стало инструментом для борьбы. Некоторых адвокатов даже лишают статуса. Виталий Буркин критиковал судебную систему, указывал на какие-то недостатки, — это ведь нормально, это же конкуренция, но его все равно лишили статуса.

В каждой стране есть статьи в уголовном кодексе о возбуждении вражды, но в России — огромная пропасть между законом, Конституцией и правоприменением. Тщетно пытается Верховный суд что-то разъяснить — эти разъяснения не спускаются на места, их никто не читает и не учитывает, и нет никакого контроля над этим процессом.

Семь раз подумай и ничего не пиши! Совет от юриста

Пока нет конкретного порядка, пока закон работает репрессивно, общаясь в социальных сетях, семь раз подумай, перед тем, как что-то написать. Представь, что с той стороны экрана на тебя смотрит человек с увеличительным стеклом и ждет, когда ты допустишь ошибку, чтобы ее можно было подогнать под оскорбление, унижение или что-то другое. Да, это ограничение твоей свободы, но, если ты хочешь выжить, соблюдай это правило. Пойми, дела возбуждаются с неимоверной легкостью. И не только за собственные мысли, но и за распространение чужих.

Сейчас, возможно, то время, когда статья может либо прижиться, либо исчерпать себя. Чем больше будет предано огласке абсурдных обвинений, тем вернее, что ситуация изменится.

— Мы считаем, она должна уйти из уголовного кодекса. Без нее нормально жилось. Это такая тонкая вещь — чувствования, верования! Туда лучше не лезть, особенно государству, которое называет себя светским. Люди, которые придумали эту статью, живут в эпоху без Интернета. Они не могут себе представить, что сейчас уже другие правила игры. Нельзя ничего закрыть, заблокировать. Весь мир к этому приспосабливается, и законы создают соответствующие. А нам все бы по-старинке — не будет Интернета, будет хорошо! Нужно синхронизировать технологические темпы с законодательством, иначе мы так оторвемся от реальности, что единственным способом государства что-то контролировать — будет создание железного занавеса.

Как задокументировать сознание?

Если до сих пор нет точного определения, что такое «сознание», и нет материальной базы, чтобы задокументировать его проявления, понятие «чувства» останется лишь абстракцией, которая служит рычагом для управления массами в русле их тотального порабощения.

На самом деле, есть вещи более вопиющие, которые оскорбляют хлеще и глубже — обстоятельства и законы, которые касаются человечности. Это пенсионеры, которые не отдыхают, а доживают свой срок и вместо путешествий по миру таскаются на рынки и в собесы с тяжелыми сумками. Это специалисты и энтузиасты, которые всю жизнь должны вкалывать до изнеможения, чтобы отдать долг родине за крышу над головой. Это открытые возможности для каждого, но закрытые для большинства по критериям избранности.

Читайте также: Краснодарскому поэту грозит тюремный срок за оскорбление чувств атеистов

Сергей Корниенко

Фото: www.hibiny.com