Исповедь спортсменки: гимн маме, тетрадка прадеда и семейная реликвия

Детство мамы: смерть ее отца и прадедушка Яков

Любовь Кузнецова была младшей из трех сестер. Родилась 7 июня 1960 года в маленьком хуторе Западном в Успенском районе, Краснодарского края.

Судьба с детских лет была к ней требовательной и щедрой на испытания. Ранние воспоминания связаны с неумолимым противостоянием ее отца перед лицом болезни. Грустные, волнующие картинки ожидания чего-то страшного венчаются последним рождественским вечером. Маленькая Любочка приготовила стишок. Папа попросил рассказать его завтра. В ночь с седьмого на восьмое января 1969 года он ушел из жизни…

Вскоре девочку забрал к себе ее дед Яков. Он вырастил маму в духовной любви, воспитал и обучил всему, что умел сам. Показал, как управляться с полевыми работами и домашним хозяйством, вязать веники и прививать черенки деревьев, кроить одежду и строчить на швейной машинке. До сих пор он разговаривает со мной словами старорусских присказок, потешных стишков и песенок: они часто звучат в речи моей мамы:

«Окно каже: „Дай, Боже, день“,
Дверь каже: " Дай, Боже, ночь»,
А ходики каже: «А мини все равно».

«Кушай, детка, тюрю,
Молока уж нет.
Царь забрал корову,
Увели чуть свет».

«Старый я. Что-то с памятью моей стало. Где позавтракал, туда и обедать иду».

«Здрасьте вам в хату».

Память о деде: приданое и Библия

Савенков Яков Никитович, примерно 1899 года рождения (точной даты он не знал) с отличием окончил четыре класса Курской православной духовной семинарии, работал в церковно — приходской школе, служил дьячком при церкви. Прошел две войны. В годы Великой Отечественной был призван на фронт из Обоянского района Курской области.

Прадед имел достойное образование и вскоре был переведен ротным писарем. Все время вместе с ним была тетрадка «Боевой путь Савенкова Якова».

За 12 лет до смерти он полностью ослеп, но продолжал вести дневник, записывая свои воспоминания на ощупь, между двумя приложенными линейками. Умер в 1985-м на 87-м году жизни,  Для меня это удивительная личность. 

Я горжусь, что у нас до сих пор хранятся его швейная машинка «Зингер», старые часы с боем и фотографии саманной хаты — дома, который он построил, вернувшись с фронта в село Коноково, Успенского района.  В его теплых глиняных стенах прошла молодость мамы и мое детство. Низкий поклон этому человеку за православную веру, которую он пронес через непростую жизнь. За старую, потрепанную Библию, много раз перечитанную им от начала до конца. Воистину, наши предки никогда не исчезнут, не забудутся, не станут прошлым.

Картинка: Швея, «Зингер», семейная традиция

Мама не получила диплома о высшем образовании. После девяти классов пошла в швейный цех и быстро стала там ценным работником. Мне было невероятно интересно наблюдать за ней в минуты волшебства, когда она по вечерам садилась за семейную реликвию. Завораживали колдовские действия смены ниток и игра вертящейся катушки под монотонный стук иглы. 

Создание нового и красивого… Ожидание праздника… Воодушевление мастера… Хотелось быть рядышком, повторять и учиться. К тому же в моем распоряжении имелась настоящая сокровищница — пакет с кусочками тканей.

Я с воодушевлением перебирала эти обрезки: яркие, ажурные, шелковые, бархатные тряпочки! Каждая со своей историей! Помню стопки популярных в то время журналов BURDA с выкройками и описаниями невероятных фасонов платьев и блуз. Они переходили к нам от ее старшей сестры. Ненужные кусочки, оставшиеся после раскройки нового наряда, попадали в мою коллекцию, а потом, под руководством мамы, приобретали новую жизнь: у кукол появлялись красивые наряды, а у меня — цветные резинки для волос.

Однажды я осталась одна, достала «Зингер», надела ремень, вставила нитки… Все, как делала мама… Сшивала обрезки, вырабатывала ровную строчку. Но недолго. Что-то пошло не так, и швейная игла сломалась. Ужасу не было предела! В панике я все свернула обратно и ждала. Признаться в этой оказии не решилась бы ни под каким предлогом: вдруг мама больше не доверит шить вместе с ней? Через некоторое время успокоилась и даже позабыла об инциденте. И вот в один из вечеров она села за свою работу. Я мигом и по собственному желанию отправилась в кровать и изо всех сил сжимала веки, стараясь принять вид крепко уснувшего ребенка. Но мама не обращала внимание на мой сон, как бы раздумывая вслух, заговорила о неожиданной неприятности… Было стыдно! Рассказала об этом спустя 10–15 лет. Правда, она уже об этом случае даже не помнила.

Героическая профессия: встречать и провожать

Жена тренера — это героическая профессия. Нужна особая мудрость и терпение, чтобы сохранить очаг, любовь, семью. Не каждая женщина будет мириться с тем фактом, что она всегда на втором месте после спорта. Сначала молодая мама провожала отца на соревнования, как спортсмена, переживая вместе с ним неудачные старты и новые достижения. Затем встречала его, уже в качестве тренера, вместе с учениками, выкладывая на стол сэкономленные припасы. 

Я хорошо помню один из дней, когда папа вернулся с выступлений. Его воспитанник выполнил норматив мастера спорта. Для всех это была настоящая радость! В этот вечер пришел широкоплечий, атлетически сложенный красавец. Мама нажарила большую сковородку картошки с луком. Это было необыкновенно вкусно.

Когда мы с папой впервые уехали на сборы, родителям было по 40 лет. Последний раз выступили на Кубке России в 2015 году. Им тогда было по 55! Пятнадцать лет мы входили в состав сборной России. Время постоянных разлук и долгожданных встреч.

Спасение в материнской молитве

Мама признается: самые трудные дни — первая неделя, когда мы уезжали из дома. Не представляю, как она жила эти невыносимые, одинокие годы!

Чего стоит молодой женщине вдруг проснуться в тишине и одиночестве, после шумных, совместных дней полноценной семейной жизни? Говорит: поддавалась апатии и унынию. Потом научилась быстро приводить себя в порядок. Главное лекарство от хандры — труд. У нас был всегда идеально ухоженный огород, цветник, сад, территория около дома и безупречная чистота в его стенах. Все — результат ее работы и любви.

У нас росли всевозможные кустарники и травы: северная арония и южная хурма с финиками. Разных сортов, цветов, вкусов облепиха, ежевика, кизил. Каждая ягодка с любовью и заботой сохранялась к нашему приезду. Мне сейчас стыдно и обидно: мы ни разу не взяли маму с собой, руководствуясь сомнительным убеждением, что это может нарушить концентрацию, настрой, помешать выступлению. Ни на одних соревнованиях она не присутствовала в зале.

Вспоминаю лишь несколько — это три-четыре промежуточных старта в крае. Настолько мы были зациклены, сфокусированы на высоком результате. Насколько эгоистичны и жестоки по отношению к ней!

Прошу у нее прощения за все — за нашу резкость в словах и за глупость в поступках. Благодарю за каждую проведенную ночь у телефона, в ожидании весточки с другого конца земли.

За ее многочисленные материнские молитвы — мое спасение.

Продолжение следует.

С первой частью автобиографии Марины Шаиновой можно ознакомиться здесь.