К 70-летию Победы. Мемуары. ДВАЖДЫ ОТВАЖНЫЙ
«ВК Пресс» продолжает публикацию серии воспоминаний о Великой Отечественной войне. Интервью для раздела записаны собственным корреспондентом в течение нескольких лет. К сожалению, уже не все из ветеранов, тружеников тыла, детей войны, воспоминания которых вы прочтете на «ВК Пресс», живы. Но их слова, их память должны жить и оставаться в памяти живущих. Простые рассказы простых жителей Кубани, ничем не приукрашенные и не стертые десятилетиями, открывают войну так, как вы, возможно, ее еще не знали. И открывают заново Великую Победу 45-го.
Вениамин Михайлович КУСМАНЦЕВ. Призван в действующую армию в ноябре 1943 года в школу снайперов. Участвовал в освобождении Литвы и Восточной Пруссии. После тяжелого ранения 7 февраля 1945 года находился на излечении в госпитале, откуда и был демобилизован в мае 1945 года в звании младшего сержанта. Награжден орденом Отечественной войны II степени, двумя медалями «За отвагу», медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.», «Ветеран труда», юбилейными медалями и знаками отличия.
Меня в 17 лет призвали в армию из села Долгоруково Пензенской области, где я родился и вырос. Все мои одноклассники, призванные вместе со мной, попали служить на Дальний Восток. А меня сразу направили в полковую снайперскую школу в город Вольск Саратовской области. Там нас обучали полгода. День и ночь гоняли на стрельбище. А в апреле 1944 всю школу вывезли на эшелоне в сторону Москвы, высадили на какой-то станции, откуда мы марш-броском при полном боевом, со снайперскими винтовками шли до Орла. Офицеры на лошадях, а мы — на своих двоих. По две пары обуви износили за неделю хода. Затем распределили по частям. Попадаю я в пехоту на 1-й Прибалтийский фронт. Там прошла моя снайперская эпопея. Проползал всю Литву, как говорится, от корки до корки, на пузе, начиная от Вильнюса. Знал там чуть ли не каждую выбоину или холмик в полях, каждый кустик. Скольких немцев подстрелил — не считал. Не до того было. Возьмешь его в прицел, нажмешь на курок и спешишь побыстрее сменить позицию, чтобы тебя вражеский снайпер не успел засечь и уничтожить.
Выходили на охоту с напарником по ночам, получив перед тем задание от командира — уничтожить такую-то огневую точку противника. Там я получил первую медаль «За отвагу». Там же, в Литве, получил первое ранение. Было это под местечком Рамигала. Не успели мы как следует окопаться в лесу, как по нам ударила немецкая артиллерия. Меня осколком в бедро задело. Месяц в госпитале провалялся. Когда полечили, приходит майор, покупатель, посадил нас человек шесть возле себя и стал расспрашивать, кто откуда родом. Оказалось, отбирал только тех, чьи родные города и села не были в оккупации. Видимо, потому, что нужны были морально устойчивые солдаты, с незапятнанной биографией, ведь если даже твои родственники были в немецкой оккупации, ты уже считался неблагонадежным.
Ну, меня, понятно, он отобрал. Привезли нас в расположение какой-то части, переодели в офицерские гимнастерки, всем выдали карты местности. И ставят задачу: будут проходить наши войска, и нам следует указывать им по выданным картам маршруты следования. А главная задача — никого не пропускать на такую-то территорию площадью четыре на четыре километра, которую мы должны охранять. Потом выяснилось, что мы охраняли штаб 1-го Прибалтийского фронта. И были мы в охранении месяца полтора, пока нас не расформировали.
В 1945 году наши уже поперли немца в Восточную Пруссию. Я попадаю на 3-й Белорусский фронт. И меня из снайперов переквалифицируют в командира пулеметного расчета. Сам я за станковым пулеметом, и в моем подчинении еще четверо, таскают ящики с патронами, станок. А снайперы при наступлении уже не нужны были.
Под Инстербургом, ныне Черняховском, у нас произошел страшный бой. Фашисты в Восточной Пруссии дрались с особым ожесточением, с небывалой даже для них жестокостью. В ходе сражения наш батальон оказался на открытом поле, а в лесополосе была спрятана армада немецких танков. И когда нам уже было некуда отступать, они на полном ходу пошли прямо на нас. Как щенят давили гусеницами, расстреливали из пушек и пулеметов. Поле превратилось в кровавое месиво. Мы, человек восемь всего, в том числе несколько офицеров, случайно спаслись. Увидели под проходившим через поле шоссе трубу для водостока и все забились туда, спрятались. Просидели там до сумерек, пока не стихли раскаты. А потом целые сутки собирали останки наших погибших товарищей, около ста человек. Хоронили всех в братской могиле...
Затем нас, оставшихся в живых в том бою, долго терзали особисты, считая предателями. Каждого допрашивали, проверяли и перепроверяли по многу раз. И для проверки, чтобы, как тогда говорили, смыть позор кровью, или оправдать доверие, меня с майором послали в тыл к немцам добыть языка.
Подползли мы к вражескому окопу, я нырнул туда и оглушил немца, а он тяжелый такой, что я не могу его вытащить наверх. И майор далеко в засаде сидит, как бы меня прикрывает. Тогда я убил фашиста штык-ножом и забрал его автомат. Этот автомат предъявил как доказательство своей верности долгу и присяге. Так нас и оставили в покое.
И под Кенигсбергом меня второй раз ранило, тяжело ранило в голову. До сих пор так и хожу с двумя осколками — металлическим и костным. За бой, в котором я был ранен, получил вторую медаль «За отвагу». В госпитале в Вильнюсе нам сообщили, что погиб командующий нашим фронтом генерал Черняховский.
А потом я еще три месяца провалялся в госпитале аж в Казани.
Спасибо врачам, спасли мне жизнь.
Евгений РОЖАНСКИЙ.
Специально для «ВК Пресс».
Фото: Государственный архив Краснодарского края (О-6544) и личный архив ветерана.
3619
13 февраля 2015 
Похожие материалы
