К 70-летию Победы. Мемуары. ИЗ КИЕВСКОГО КОТЛА

Алексей Федорович МАЦУЙ 

Войну встретил старшиной срочной службы в должности писаря отдельного батальона связи. Участвовал в обороне Киева, освобождении Украины, Польши, Германии. Войну закончил в звании старшего лейтенанта. Награжден орденами Красной звезды, Отечественной войны II степени, медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.», «Ветеран труда», юбилейными медалями и знаками отличия.

После окончания железнодорожного техникума в 1939 году я с двумя своими товарищами поступил в Киевское артиллерийское училище. Поскольку в то время артиллерия была на конной тяге, нас учили верховой езде. Хотя я, будучи родом с Кубани, из Крымского района, умел ездить верхом. 

Но вот для нас, курсантов, устроили конный марш-бросок на 25 километров. Жара была невыносимая, и мы после финиша, пока лошадей поили, сами напивались холодной воды до одурения. В результате чего я подхватил двухстороннюю ангину. И меня отправили в госпиталь. 

Когда меня через месяц выписали, оказалось, что мое училище перевели с двухгодичного на одногодичный срок обучения. Поэтому программа настолько сжата, что вы, как мне сказали, столько пропустив, ее не осилите. Мой 1919 год рождения как раз подлежал призыву на военную службу, и меня в 1940 году перевели в 63-й отдельный батальон связи 3-й дивизии ПВО, там же, в Киеве. 

Я попал в радиороту, где нас обучали азбуке Морзе. Уже довольно сносно овладел этой наукой, как вдруг — приказ о моем переводе писарем в штаб батальона с присвоением звания старшины. А почему? Потому что у большинства солдат образование 5-7 классов, а у меня уже техникум за плечами. 

В должности писаря и встретил войну. Сначала мы видели только воздушные бои. А в мои функции, помимо делопроизводства, входило снятие показаний с радиоточек, которые были расставлены вокруг Киева. И мы вдвоем с водителем мотоцикла по вечерам объезжали эти радиоточки. 

Однажды нас заметил немецкий самолет и давай за нами гоняться. Мы соскочили с мотоцикла и бросились в картофельное поле между грядок. Самолет на бреющем полете несколько раз на нас заходил и строчил из пулемета, а мы, как ужи, по этому полю ползаем с грядки на грядку. Несколько очередей буквально в сантиметрах прошли, но в нас он так и не попал. 

Это было мое первое столкновение с врагом. 

Вскоре всех нас до единого вооружили пятизарядными винтовками СВТ, стали готовиться к обороне Киева. Немцы уже вплотную подошли. На окраине города в Голосиевском лесу завязались кровопролитные бои. Отдельные немецкие танки уже прорывались на улицу Красноармейскую, шедшую от этого леса до самого центра. 

Начальником у меня был капитан Сорочинский, хороший такой человек. Как-то мы с ним растягивали радиостанцию, он мне говорит: «Пойди зацепи антенну». Я отбежал несколько десятков метров к дереву, на ветки антенну забросил, а в это время упала бомба. Меня сильно контузило, но я держался на ногах, подбежал к своему командиру, а у него все внутренности — наружу... 

Нас оставалось около двух сотен человек, прикрывавших город на этом направлении. Немцы нащупали наши позиции и стали постоянно бомбить. Меня опять контузило. Я потерял сознание и очнулся только дня через три уже в лесу под Дарницей, в палатке. Сказали, что мы окружены, надо отступать, прорываться к своим. 

 Ближайший от нас городишко Бровары. Мы туда. А там немецкая батарея методично через определенный промежуток времени выпускает вразброс по четыре снаряда. Но мы ночью без потерь прошли сквозь этот огонь. Утром двинулись дальше, наткнулись на аэродром, где все горело после недавней бомбежки. И мне там запомнилось на всю жизнь, как возле горевшей полуторки лежал мертвый водитель с лопнувшей от огня кожей. Я еще раз увидел не просто смерть, а страшную смерть. 

 Мы выходили из окружения с начфином и секретчиком нашего батальона с двумя радиостанциями на автомашине, на которой были установлены колеса из материала вроде жидкого каучука, то есть не воздухом накачанные шины, а цельнорезиновые. Но как только первый дождь прошел, они размокли как тряпки. Пришлось их бросить. 

 Добрались мы до речушки Трубеж с очень болотистой поймой километра на четыре. Переправы никакой. А дамбу немцы так пристреляли, что она сплошь была уставлена подбитой нашей техникой и завалена трупами. И фашисты продолжают бить по нашим скоплениям. Как перебраться? Нам пример показал комбриг, который пошел сквозь камыш. Сначала по колено, потом по пояс, по грудь. Мы тоже пошли. Потом переплыли речку, она метров 10 шириной, но глубокая. А конец октября, холодно, мы продрогли. На другом берегу стали исследовать местность и поняли, что здесь уже наши выходили из котла. Нашли даже петличку генеральскую, явно умышленно сорванную. Но никакого оружия. И я после контузии оставался безоружным. 

Там мы набрели на еще одну группу бойцов во главе с майором, а это для нас очень большой был начальник. Он нам сказал, что надо двигаться по ночам на Восток. Мы так и поступили. Днем прятались, ночью шли. До того отощали, что с голодухи уже картошку сырую ели. А к населенным пунктам выйти боялись. И так мы дошли аж до Харькова, где уже более или менее стабилизировалась линия фронта. 

Когда переходили линию фронта, меня сильно ранило в ногу, потому что немцы по нам стреляли из всех видов оружия. Бойцы втащили меня в окоп к нашим. Сделали мне перевязку и отправили в госпиталь, потому что ранение оказалось серьезным. 

Там после лечения всех вышедших из окружения стали проверять особисты. «Как так? — возмущались мы. — Мы же вышли из котла!» А нам отвечают: «Мало ли что, вдруг вы немецкие шпионы». В общем, с месяц, наверное, нас мурыжили, проверяли, наводили справки. Все сошлось — ладно. Уже в начале 1942 года приезжают из частей так называемые покупатели: выбрать для себя нужных специалистов. И меня один капитан забрал, которому требовался радист. Стал я служить в отдельном механизированном пехотном полку.

Как встретили Победу? Мы шли через Германию и на Эльбе в городе Таргау встретились с американцами. Встреча была, конечно, радостная, мы с ними выпили за Победу. С одним из их офицеров я даже пилотками обменялся. Это была наша общая Победа, хотя мы, конечно, понимали, что советский народ сделал для нее несоизмеримо больше и заплатил за нее гораздо большую цену.

Фото: www.pobeda.srr.ru и личный архив ветерана.