ЕГЭ: имитация успеха. Очередной стресс или отличная возможность?

Нарушена закономерность, которую вывел американский социолог Дональд Кэмпбел: «Чем сильнее отдельный количественный социальный фактор используется для обоснования социальных решений, тем сильнее он подвержен искажениям». То есть НЕЛЬЗЯ все сводить к показателям по ЕГЭ, критерий оценки качества образования не должен быть единственным… Необходимо вводить альтернативные критерии, уверены ученые. Надо восстанавливать доверие к учителю, возвращать нравственные ценностные ориентиры. Ученые дали ряд рекомендаций. 

Ту публикацию с просьбой высказать свое мнение редакция направила и.о. министра образования края Константину Федоренко. Когда мы получили ответ, стало очевидно: разговор нуждается в продолжении, точку ставить рано. А потому редакция обратилась с предложением вступить в дискуссию и высказать свое мнение к профессору и автору исследования Татьяне Анисимовой, ректору КубГУ Михаилу Астапову, председателю Краснодарской краевой организации Общероссийского профсоюза работников образования Сергею Даниленко. Сейчас все чаще звучат предложения об отмене ЕГЭ (в том числе на уровне Государственной Думы РФ). Однако нужны ли нам очередные реформы? 

Как отметила Татьяна Анисимова, осознание необходимости изменений в настоящее время есть не только на научном, но и на управленческом уровне. Само исследование выполнено при финансовой поддержке Краснодарского края по гранту «Прогнозирование и управление рисками в образовании в динамике общности закономерностей различных отраслей знания». Знакомим вас, уважаемые читателями, с мнением профессионалов отрасли и ждем откликов на эту тему: как раз идет экзаменационная пора.

Ответ на публикацию исполняющего обязанности министра образования, науки и молодежной политики Краснодарского края Константина ФЕДОРЕНКО: 

— В отношении материала «ЕГЭ: имитация успеха», опубликованного в газете «Вольная Кубань», могу сказать, что он не оставил меня равнодушным, заставил задуматься. И прежде всего — о необходимости более плотного взаимодействия, сотрудничества с вузами. Министерство, пожалуй, как никто другой заинтересовано в вузовской науке, готово поддерживать и внедрять в жизнь современные инновационные технологии — и не только образовательные, способствовать развитию, повышению эффективности производства.
К сожалению, в статье приведены только аргументы против ЕГЭ и нет конкретных предложений, какие необходимы шаги для повышения качества общего образования. Этому прежде всего — решению сложных задач — на мой взгляд, должна служить наука. 

Да и аргументы, приведенные командой ученых из Славянского филиала КубГУ, неактуальны. Они характеризуют ситуацию до 2013 года. 

Многие тезисы, обозначенные в статье, не бесспорны. Например, утверждение, что «советская система образования доказала свое качество», в конце 80-х годов не было столь очевидным. Школа серьезно была больна «имитацией успеха», сама проводила и принимала государственную итоговую аттестацию. Педагоги порой исправляли ошибки вместо учеников на письменных работах, чтобы отрапортовать государству об экзаменах без двоек. А фактически они были, но их никто не ставил. 

Вузы самостоятельно принимали вступительные экзамены, опять же каждый отбирал студентов по своим собственным меркам. Субъективный подход присутствовал как в школе, так и в вузе, а это одно из условий коррупциогенности, как сейчас принято обозначать. Поэтому в советской системе образования времен позднего застоя проблем и нарушений было в разы больше, но они имели более латентный характер. 

Именно для того, чтобы разорвать порочный круг, действительно сделать государственной итоговую аттестацию в школе и объективными вступительные экзамены в вузе, был введен единый государственный экзамен. Его основная идея — принимать экзамены у детей должны независимые люди, не те, кто учил и не те, кто будет учить. 

Не согласен, что ЕГЭ трудно приживается. Прошло 15 лет с его введения все-таки. И, по данным Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) 2016 года, 80 процентов учителей 11-х классов считают, что тесты и задания отражают реальные знания учащихся. Соответствующими действительности результаты ЕГЭ называют и большинство одиннадцатиклассников (62 процента). При этом 72 процента преподавателей вузов, исходя из собственного опыта, отмечают, что абитуриенты с высокими баллами ЕГЭ, как правило, подтверждают свой уровень знаний. 

Единые для всех задания, единые правила — справедливая и благодаря институту общественных наблюдений прозрачная система сдачи экзаменов. 

С 2014 года в стране абсолютно честные результаты ЕГЭ. Это дорогого стоит, так как объективная оценка — точка отсчета для того, чтобы изменить ситуацию к лучшему, совершенствовать содержание образования, что сейчас и делается. Кстати, рейтинги по результатам ЕГЭ, которые критикуются в статье, с 2014 года Министерством образования России запрещены. 

Для школ, показывающих стабильно низкие результаты, реализуются программы адресной поддержки, финансируемые из федерального бюджета. Наш край второй год участвует в подобном проекте. 

Эффективность деятельности школ оценивается в настоящее время не только по результатам ЕГЭ. Принимаются во внимание другие оценочные процедуры, такие, как ОГЭ, всероссийские проверочные работы, Всероссийская олимпиада школьников, а также итоги независимой оценки качества, учитывающей мнение родителей и учащихся школ. 

Трудно согласиться с утверждением, что выбор вуза, а точнее — возможность выпускников сдавать документы и участвовать в конкурсе одновременно в нескольких вузах (до пяти) и на различных направлениях подготовки (до трех) — дополнительная нагрузка, а не дополнительное благо для выпускника, большая свобода и условия для самореализации. И талантливые ребята из глубинки в ведущих столичных вузах благодаря ЕГЭ — это уже не миф, а реальность. До введения единого госэкзамена доля иногородних студентов в столичных вузах была всего десять процентов, сейчас — более 60. Эту цифру озвучил Президент РФ в ходе программы «Недетский разговор с Владимиром Путиным» в июле 2017 года в «Сириусе» (Сочи). 

Конечно, в таких условиях широкого выбора возрастает конкуренция между вузами, заставляет их бороться за свою привлекательность. «Благодаря ЕГЭ вузы сегодня включились в борьбу за качество образования», — считают эксперты Высшей школы экономики. Но не у всех это получается. ЕГЭ действительно не только изменил всю систему образования, но и стал достаточно заметной социальной инновацией. 

На фоне проведения ЕГЭ выпукло обозначилась такая проблема, как недостаточно высокая мотивация у школьников, с одной стороны, и нацеленность родителей на высшее образование любой ценой — с другой стороны. 

В первые годы отсутствие возможности повлиять на результаты ЕГЭ как раз и вызывало недовольство родителей, привыкших жить в другой парадигме отношений. 

В настоящее время целевая установка родителей только на высшее образование уступает место осознанному выбору жизненного пути ребенка в соответствии с его способностями. 

Подтверждением тому стал рост доли девятиклассников, поступающих в техникумы и колледжи. В нашем крае он выше, чем в среднем по стране. 

Еще один воспитательный эффект ЕГЭ — это то, что он наглядно демонстрирует молодому человеку: его будут оценивать по знаниям, по труду, вне зависимости от социального статуса, экономического положения его семьи. Два указанных достижения наиболее значимы для развития общества в целом. 

Дискуссии о пользе и недостатках ЕГЭ начались с момента его внедрения. На мой взгляд, это демонстрирует лишь одно: ЕГЭ — действительно знаковое явление для современного общества. Что касается технологии, то она все время совершенствуется. Но, полагаю, положительные системные процессы, происходящие в сфере образования под влиянием ЕГЭ, становятся все более очевидными для различных слоев российского общества.

Ректор КубГУ, член Общественного совета при министерстве образования и науки Краснодарского края кандидат педагогических наук доцент Михаил АСТАПОВ: 

— Наблюдая за коллегами, ведущими пусть уже и арьергардные бои против ЕГЭ, невольно задаешься вопросом: а была ли альтернатива введению новой системы контроля знаний выпускников школ, проверке уровня готовности абитуриентов вузов и ссузов?
Совершенно ответственно могу утверждать, что старая добрая система государственной итоговой аттестации в школе себя полностью изжила и дискредитировала. 

Некоторые противники ЕГЭ с ностальгией вспоминают прежнюю форму испытаний. А форма эта была порочна по своей сути: учитель, который учит, сам же и оценивает. Вместо необходимой максимальной объективности в оценке знаний мы получали субъективизм, отчасти неизбежный даже у принципиального учителя. Иначе говоря, получали искаженную картину качества подготовки выпускников школ. 

Часть ректоров и сегодня высоко оценивают потенциал устного экзамена, утверждая, что только беседуя с абитуриентом «глаза в глаза», можно выявить истинный уровень его подготовки. Позволю себе не согласиться с коллегами. В реальной жизни, в условиях потока, когда в группе большое количество абитуриентов, такая беседа превращается в действие, имеющее очень мало общего с выявлением истинного уровня знаний, а уж тем паче таланта. 

Некоторые оппоненты в начале введения ЕГЭ и даже сейчас продолжают уподобляться тому знатному рабочему, который в известные времена решительно заявлял со страниц газеты «Правда»: «Я произведений А. И. Солженицына не читал, но я их решительно осуждаю».
ЕГЭ развивается. И с устранением недостатков, в том числе некорректности формулировок (особенно по гуманитарным предметам), разработчики ЕГЭ сейчас справляются. Здесь принципиально важно отметить, что область разработки материалов ЕГЭ не монополизирована какими-то группами. Существует открытый конкурс, участие в котором возможно для всех желающих устранить недостатки, представить более совершенные контрольно-измерительные материалы. К тому же надо отметить, что их качество из года в год заметно улучшается. 

Важно, что в обществе начинает формироваться понимание: решить вопрос поступления в вуз незаконным путем становится все более сложно. Приходит осознание того, что залог поступления — добросовестная учеба, хорошие знания и успешная сдача ЕГЭ. Это уже само по себе свидетельствует об оздоровлении ситуации. 

Другое не менее важное достижение ЕГЭ — появление мощного инструментария управления качеством образования. ЕГЭ не имеет ничего общего с закамуфлированными четверками и пятерками, которые совершенно не отражали того, что ученик знает и чего не знает. Впервые получена возможность, анализируя результаты ЕГЭ по тому или иному предмету, влиять на качество образования.
Я говорю «да» ЕГЭ, если есть заинтересованность в том, чтобы в вуз поступали абитуриенты, имеющие наиболее высокий уровень подготовки, независимо от материального положения и прочих условий. Если хотим оградить вузы от тех, кто имеет деньги, но не имеет знаний. Если необходимо создать равные возможности при поступлении в вуз для выпускников городских и сельских школ.

Председатель Краснодарской краевой организации Общероссийского профсоюза работников образования Сергей ДАНИЛЕНКО: 

— Однозначно трудно ответить на вопрос об отношении к системе ЕГЭ. За время его существования сложилось большое количество мнений как за, так и против, что подкрепляется конкретными фактами и статистикой. Кроме того, этот процесс постоянно совершенствуется. С моей точки зрения, большим плюсом является значительное снижение коррупционной составляющей. 

Кроме того, ЕГЭ дает возможность выпускникам из отдаленных, сельских территорий поступить в престижные вузы, в том числе и столичные, что раньше считалось лишь преимуществом детей из богатых семей. Много дискуссий вокруг формы сдачи ЕГЭ, которая представляет собой многочисленные тесты с вариантами ответов. В связи с этим добавилась необходимость помимо изучения предметов учиться работать с самими тестами. 

На этом фоне возникает множество различных центров, издается масса методических пособий по подготовке к ЕГЭ, и все это, разумеется, с одной целью — заработать деньги. Хорошо, когда конечный результат будет положительным, а если нет… В любом случае это и для ребенка, и для родителей большой стресс.

Доктор исторических наук профессор кафедры общей и профессиональной педагогики филиала КубГУ в Славянске-на-Кубани Татьяна АНИСИМОВА: 

— Для публикации в газете была правильно взята часть исследований, которые волнуют читателей. В настоящее время действительно многие ошибки при введении ЕГЭ исправлены, другие стоят как первоочередные. Программа ясна. Но наша монография не о ЕГЭ — эта инновация использована как иллюстрация. На основе анализа фактов сделаны выводы о закономерностях. Поэтому невозможно понять, что значит «аргументы, приведенные командой ученых из Славянского филиала КубГУ, неактуальны. Они характеризуют ситуацию до 2013 года». Закономерность актуальна сегодня и останется актуальной всегда. Если один показатель будет доминирующим и от него зависит благополучие всех участников образовательного процесса, то он будет подвергаться искажениям. Не случайно министр образования РФ сказала, что ЕГЭ нельзя использовать как рейтинговый показатель. 

Еще одна доказанная закономерность — недоверие к учителю повышает безответственность. Высказано мнение, что надо отстранить учителя от итоговой аттестации. Исследования же показывают, что чем выше уровень доверия, тем лучше качество, выше ответственность. Но, я думаю, со временем и эта закономерность будет практиками осознана и принята. 

Рассмотрение закономерностей — это уровень научный. Мы работаем, чтобы было меньше ошибок в нормативных документах. Поэтому обсуждение закономерностей — это скорее для научных конференций и для тех, кто разрабатывает нормативные акты. И здесь наше мнение учтено. Мы получили грант на исследование. А вот в газете хорошо бы освещать мнения не только рядовых учителей, родителей, но и руководителей отрасли по вопросам перспектив развития образования.

Фото: 2017god.com.