Эксперты анализируют ситуацию на рынке печатных СМИ
Печатные СМИ, отметившие накануне профессиональный праздник, теперь, кажется, редко обсуждаются в отрыве от «новых медиа» – интернет-изданий, социальных сетей, блогов, новостных агрегаторов.
Печатные СМИ, отметившие накануне профессиональный праздник, теперь, кажется, редко обсуждаются в отрыве от «новых медиа» – интернет-изданий, социальных сетей, блогов, новостных агрегаторов.
Они, уверены эксперты, сделали вызов традиционной прессе, на который она ещё не ответила: читатели уходят в Интернет, газеты теряют влияние и тиражи. Одни соглашаются с таким положением вещей и ищут способы капитализации интернет-версий СМИ. Другие называют это «набором досужих околосоциологических измышлений», полагая, что рынок печатной прессы в регионах и стране в целом остаётся крайне ненасыщенным и имеет большой потенциал для роста.
«Разница между проблемами региональных, федеральных и мировых СМИ стирается. Раньше мы говорили с региональщиками, например, о росте тарифов почты. Сегодня все стоят перед одной проблемой – вызовом новых медиа. Без сомнения, это самая глобальная проблема», – заявила вице-президент общероссийской организации работников СМИ «МедиаСоюз», член Общественной палаты Российской Федерации Елена Зелинская в конце прошлого года слушателям Академии региональной журналистики. Для перехода традиционных СМИ на электронные остаётся всё меньше времени. «Недавно обсуждали это с редакторами «Комсомолки». Они признались, что раньше думали, будто у них в запасе пять – семь лет. Теперь, говорят, максимум год, учитывая, как быстро по стране слизываются киоски – то, чем издание всегда гордилось», – добавила эксперт.
Посещаемость сайтов газет постепенно становится сопоставимой с тиражами: ещё два года назад главный редактор «Московского комсомольца» Павел Гусев говорил о том, что посещаемость сайта сравнялась с тиражом, а это около полумиллиона экземпляров. Сейчас, уверена Зелинская, посещаемость сайта точно опережает количество печатных экземпляров. «К этому привели развитие технологий и экономическая ситуация: понятно, что затраты на содержание сайта меньше, чем на выпуск печатных версий. В то же время, например, «Известия» сделали большую ставку на типографии, но надо ли было в таком объёме?» – отметила эксперт.
Тут же, добавила Зелинская, возникает и другой вопрос, на который пока не может ответить никто: как извлекать деньги из электронных версий? Обсуждаются разные варианты. Американские газеты попробовали пару раз сделать платный вход на свои сайты, но это пока результата не дало. Поиск сочетания разных форм общения с аудиторией – газеты, радио, телевидения (а по такому пути пошли многие федеральные издания) – тоже не дал полноценного ответа на вызов новых медиа. «Непонятно, как в новых условиях построить экономическую модель, – считает спикер. – Ясно только, что государство – прагматик, поэтому поддерживать целые СМИ, а не отдельные проекты уже не будет». Единственный утешительный факт: в этом году в Сеть ушло около 10% рекламодателей. «Очень интересная цифра, потому что в прошлом году был ноль, – пояснила Зелинская. – Рекламодатель как пчела на мёд летит на наш главный товар – влияние. В последнее время фокус сместился: товаром стали считать газетные полосы, эфир. Но это неправильно. Теперь снова возвращаемся к виртуальному влиянию, которое определяется не только количеством читателей».
«Шустрый, как сперматозоид»
По мнению Зелинской, традиционные печатные издания продолжают терять читателей. «Не деньги утекли, не внимание начальства. Ушёл читатель. Он обратился к новым медиа и теперь присутствует в Интернете», – продолжила она. Про себя эксперт говорит, что лет пять назад «села за ноутбук», с тех пор начинает утро с просмотра избранных ссылок. «Я ушла от привычного получения способа информации. Перестала включать новости по телевидению, где программа «Время» длится 40 минут, в которые умещаются, дай бог, 20 сюжетов, треть из них не несёт в себе содержания. За это время в Интернете я узнаю, что происходит, прочитаю комментарии, разные точки зрения, – рассказала она. – Газеты держу только в самолёте. Не буду же каждый день с утра искать, скажем, «Московского комсомольца». То же самое делает и остальная аудитория. Более того, новый читатель – это активный человек, зачастую «народный репортёр» или «гражданин с фотоаппаратом». «Развитие технологий совпало с тем, что общество необычайно оживилось, особенно в Интернете. Ни одно событие не проходит без внимания населения, – полагает Зелинская. – Сегодняшний гражданин с мобильным телефоном стал шустрым, как сперматозоид».
Тренды уже повлияли на принципы работы многих СМИ, в частности, изменился срок жизни новости. Долгое время она жила два дня: сначала появлялась новость, потом комментарии. Затем срок сократился до одного дня – сразу и новость, и комментарии. Потом срок сократился до полудня. «Недавно просчитывали с коллегами из РИА «Новости», сколько сейчас живёт новость. Получилось полтора часа. Это то, чего требуют новые медиа и новый читатель. Ему нужно сразу и много: новость мгновенно, с комментариями, и сам он не готов тратить на это своё время», – сказала Зелинская. Понимая это, авторы вынуждены уходить в электронные СМИ. «Ещё два года назад я писала для журналов. Но это, извините, две недели издательского цикла. Актуальные тексты писать для них бессмысленно. Только нетленки. Последнее время даже с газетами пропал смысл сотрудничать», – полагает она.
Исполнительный директор «Ньюс Медиа Рус», главный редактор «LifeNews», газеты «Твой день» и газеты «Жизнь» Ашот Габрелянов «сократил» жизнь новости до «минуты или, может, секунды» благодаря соцсетям, «Инстаграму» и прочим способам распространения информации. «15 лет назад новость могла жить неделю. И даже наш холдинг выходил с еженедельником «Жизнь», мы могли спокойно жить, не париться, поскольку у остальных была такая же периодичность. Десять лет назад новость могла жить день, потому что появились ежедневные издания. Мы запустили «Твой день». Это был шок, потому что перестроить еженедельник на такой темп сложно. Пять лет назад новость могла жить часы. Когда появились интернет-СМИ, конкуренция возросла. Тогда мы запустили «Лайф ньюс» – портал онлайн-новостей», – рассказал Габрелянов-младший.
В качестве примера скорости «social media» он привёл историю пропажи кота Дмитрия Медведева – Дорофея. Сам хозяин сообщил в «Фэйсбуке», что «с котэ всё в порядке», то есть стал первоисточником. «Аудитория аккаунтов Медведева может сравниться с небольшим телеканалом. Поэтому СМИ ничего не оставалось, кроме как взять комментарий у Тимаковой [пресс-секретарь Медведева] и, наверное, кота», – пошутил Габрелянов. Насколько сильным средством коммуникации является твиттер, он недавно убедился лично, когда получил так лицензию на телеканал. «Нам в течение полугода не давали лицензию на вещание. Я позвонил в Роскомнадзор и попросил официальный ответ, но мне отказали, – вспоминал Габрелянов. – У меня в твиттере на тот момент было около 15 тысяч подписчиков, среди них все крупные медиаресурсы, известные журналисты. И я написал, мол, не ходил на Болотную, не выступал против президента, не нанимал Навального телеведущим. Почему лицензию не дают? Через несколько минут мне звонили все крупные СМИ. По истечении получаса это было во всех лентах. Ещё через 40 минут – в топ-5 «Яндекса». Затем звонят из Роскомнадзора и просят прекратить атаку. В итоге через три дня у нас была лицензия на канал».
Новые площадки и форматы – то, что часть средств массовой информации уже активно использует. Например, «Лайф» – прямой эфир в Интернете. По большей части люди его не смотрят, за одним исключением: если у прямого эфира есть своя ценность. Например, похороны Папы Римского или спортивные соревнования. Или, например, недавняя история с прыжком человека с высоты в несколько тысяч километров. Это смотрели порядка семи миллионов человек в прямом эфире. Людям было интересно, выживет экстремал или нет. В других случаях
аудитория предпочитает «видео по запросу», которое можно найти в Сети и посмотреть в удобное время. «Ещё один формат последних лет – «топ-ньюс». Моя мама не читает «Известия» или «Лайф ньюс». Она смотрит «Маркер» и топ-5 «Яндекса». И, по моим ощущениям, новостными сервисами пользуется основная часть аудитории», – сказал Габрелянов.
«Иногда нужно просто подумать»
В ответ на вызовы времени, полагает исполнительный директор «Ньюс Медиа Рус», у СМИ есть три критерия – эксклюзивность, оперативность, качество. «Если мы быстро даём красиво упакованный эксклюзив, то мы побеждаем. Например, телеканал Russia Today по некоторым позициям опережает крупные американские каналы. Кроме того, за последний год он занял в Великобритании третью строчку после CNN и Sky News». Безусловно, признаёт Габрелянов, бывает, когда благодаря тем же соцсетям (как в случае с котом Дорофеем) первоисточники и очевидцы опережают СМИ. «Тогда придётся креативить внутри информационного тренда», – считает спикер. Так случилось с потопом в Крымске, о котором все быстро сообщили. «Нельзя же выйти через три часа и написать: «В Крымске потоп». Тут начинается самое интересное – работа мозга команды, – сказал Габрелянов. – Мы решили выяснить, есть ли система оповещения в Крымске. Выяснилось, что есть, но шум города её перекрывал. Всего три сирены, которых люди не услышали. Из этого материала получилась заметка, одна из самых топовых».
Другой пример «креатива внутри околоинформационного тренда» случился с Габреляновым во время информационного летнего вакуума: писать было нечего, главред полез в Википедию почитать биографию Виктора Бута, оружейного барона, экстрадированного из Таиланда в США. «Выяснился интересный факт: у Бута было более 50 самолётов по всему миру. Это больше, чем у «Аэрофлота». Я спросил у редакторов, где теперь летают эти самолёты. Через пару дней приходит редактор с рёвом, мол, мы нашли, кто летает на самолётах оружейного барона. Оказалось, один из самолётов достался компании «Атлант-Союз», которая принадлежит правительству Москвы. А на борту летает сам мэр Сергей Собянин, – рассказывал Габрелянов. – Иногда нужно просто подумать, найти новость там, где остальные не ищут. Это верное средство оставаться конкурентоспособным в современных условиях».
«Когда говорят, что закрывают печатную прессу, не верьте»
И если большинство спикеров Академии региональной журналистики сходились во мнении, что «Интернет наступает», то главный редактор журнала «Русский репортёр» Виталий Лейбин высказывал почти противоположную точку зрения. «Про Интернет – это, конечно, вопросец. В том смысле, что каждая конференция хоть мировой, хоть общероссийской, хоть региональной журналистики начинается с криков о том, что мы умрём и Интернет наступил. Мысль, конечно, в чём-то верная. Но ввиду своей банальности и некоторой категоричности тезиса мне кажется абсолютно бессмысленной, – считает Лейбин. – Ведь чем отличается настоящее человеческое знание (с чем мы работаем) от досужего мнения? Знание ты можешь взять и использовать у себя на производстве. А мнение – обсудить за бутылкой водки с приятелем и забыть. То, что Интернет наступает и всё этим закончится, – это, скорее, набор досужих околосоциологических измышлений. Про это есть интересные работы, но они не столь однозначны, как это принято обсуждать в наших профессиональных кругах».
Мысль Лейбин иллюстрировал цифрами и графиками. За последние 10 – 15 лет аудитория совокупной печатной продукции в России выросла с 30 млн. до 47 млн. человек. Да, был провал в середине 2000-х, который, видимо, действительно объяснялся массовым переходом читателей на электронные носители. «Возможно, будет ещё не один спад, но сейчас мы в ситуации, когда аудитория печатной продукции и тиражи растут, в том числе «Русского репортёра», – сказал Лейбин. Ограничивает рост тиражей только количество точек продаж, полагает он. Их плотность настолько мала, что они практически не конкурируют. А некоторые мэры и губернаторы ещё и закрывают киоски под видом того, что борются с уличной торговлей. По статистике, в России на 100 тыс. человек приходится около 30 точек продажи печатной прессы. В Польше – около 170, в Германии – около 100, в США – 65 (но без учёта автоматов по продаже отдельных газет). «В Европе, например, пресса продаётся в любых мелких точках торговли. Они имеют некие льготы по доставке, если дают покупателям ассортимент изданий, – продолжал Лейбин. – Конечно, можно вернуться к мировой ситуации и увидеть закрывшийся американский «Newsweek», а также некоторое падение тиражей немецких «Spiegel» и «Stern». Но с каких тиражей падают они? И на каких тиражах закрылся американский «Ньюсвик»? Последний – при трёх миллионах экземпляров». У «Русского репортёра», сказал его главред, тираж еле переваливает за 100 тыс. экземпляров на такую большую страну. Это означает, что наш рынок глубоко не насыщен, а российский гражданин фактически лишён права свободной информации, добавил Лейбин. И если действительно при перенасыщении зарубежных рынков тиражи печатной прессы должны постепенно падать, то в нашей ситуации они должны только расти.
«К нам приезжают товарищи из Европы или США и говорят: Интернет наступил, надо переходить в Сеть, делать объединённые редакции – и всем будет счастье. Но они так говорят, пока их не спросишь, какую долю доходов или хотя бы оборотов составляет сайт их издания. Скорее всего, отрицательную. Вот у журнала «Time» отличный сайт, великий сайт. Но до сих пор убыточный», – сказал спикер. По его словам, одно из исключений – сайт «Комсомольской правды», который активно развивает и поддерживает разные виды медиа – Интернет, видео, радио, прессу. «Но развить сайт им удалось благодаря печатным тиражам. Кто бы читал сайт «КП», если бы у неё не было такого тиража? – отметил Лейбин. – Но даже у тех, кто имеет высокоразвитые сайты, их доля в обороте крайне мала – до 10%. Может, у «Комсомолки» чуть больше, но в целом по миру выше 10% я не видел. Это означает, что денег у интернет-изданий по-прежнему меньше, чем у печатной прессы. Поэтому когда говорят: всё, мы закрываем вашу печатную прессу, – не верьте. Что они там будут делать? И главное – кто заплатит за репортаж, который делается в Сирии, Китае, на Гаити?»
По мнению главного редактора «Русского репортёра», зарабатывать в Интернете научились пока лишь соцсети и поисковики. «Недавно был конфликт между германским правительством и «Гуглом». Правительство попыталось принудить новостную часть поисковика отдать некоторую сумму денег за републикацию немецкой прессы у себя в новостях. На это «Гугл» ответил: ну, давайте мы не будем индексировать в новостях эту вашу прессу. Всё, конфликт был исчерпан, правительство успокоилось, – рассказал спикер. – С другой стороны, можно представить мир, при котором печатные СМИ закончатся: это будут социальные сети и поисковики, где можно найти всё. Кроме информации. В этом смысле вопрос не про Интернет или печать, а про то, кто и как заплатит за качественную журналистику. Всё равно на каких носителях. Это наш главный вопрос: нужна ли профессиональная журналистика, профессиональный факт и будем ли мы за это бороться? Я предлагаю побороться». Рыночные возможности для этого, полагает Лейбин, «в стране всё-таки есть», несмотря на проблемы с системой распространения и сложными условиями для печати.
Они, уверены эксперты, сделали вызов традиционной прессе, на который она ещё не ответила: читатели уходят в Интернет, газеты теряют влияние и тиражи. Одни соглашаются с таким положением вещей и ищут способы капитализации интернет-версий СМИ. Другие называют это «набором досужих околосоциологических измышлений», полагая, что рынок печатной прессы в регионах и стране в целом остаётся крайне ненасыщенным и имеет большой потенциал для роста.
«Разница между проблемами региональных, федеральных и мировых СМИ стирается. Раньше мы говорили с региональщиками, например, о росте тарифов почты. Сегодня все стоят перед одной проблемой – вызовом новых медиа. Без сомнения, это самая глобальная проблема», – заявила вице-президент общероссийской организации работников СМИ «МедиаСоюз», член Общественной палаты Российской Федерации Елена Зелинская в конце прошлого года слушателям Академии региональной журналистики. Для перехода традиционных СМИ на электронные остаётся всё меньше времени. «Недавно обсуждали это с редакторами «Комсомолки». Они признались, что раньше думали, будто у них в запасе пять – семь лет. Теперь, говорят, максимум год, учитывая, как быстро по стране слизываются киоски – то, чем издание всегда гордилось», – добавила эксперт.
Посещаемость сайтов газет постепенно становится сопоставимой с тиражами: ещё два года назад главный редактор «Московского комсомольца» Павел Гусев говорил о том, что посещаемость сайта сравнялась с тиражом, а это около полумиллиона экземпляров. Сейчас, уверена Зелинская, посещаемость сайта точно опережает количество печатных экземпляров. «К этому привели развитие технологий и экономическая ситуация: понятно, что затраты на содержание сайта меньше, чем на выпуск печатных версий. В то же время, например, «Известия» сделали большую ставку на типографии, но надо ли было в таком объёме?» – отметила эксперт.
Тут же, добавила Зелинская, возникает и другой вопрос, на который пока не может ответить никто: как извлекать деньги из электронных версий? Обсуждаются разные варианты. Американские газеты попробовали пару раз сделать платный вход на свои сайты, но это пока результата не дало. Поиск сочетания разных форм общения с аудиторией – газеты, радио, телевидения (а по такому пути пошли многие федеральные издания) – тоже не дал полноценного ответа на вызов новых медиа. «Непонятно, как в новых условиях построить экономическую модель, – считает спикер. – Ясно только, что государство – прагматик, поэтому поддерживать целые СМИ, а не отдельные проекты уже не будет». Единственный утешительный факт: в этом году в Сеть ушло около 10% рекламодателей. «Очень интересная цифра, потому что в прошлом году был ноль, – пояснила Зелинская. – Рекламодатель как пчела на мёд летит на наш главный товар – влияние. В последнее время фокус сместился: товаром стали считать газетные полосы, эфир. Но это неправильно. Теперь снова возвращаемся к виртуальному влиянию, которое определяется не только количеством читателей».
«Шустрый, как сперматозоид»
По мнению Зелинской, традиционные печатные издания продолжают терять читателей. «Не деньги утекли, не внимание начальства. Ушёл читатель. Он обратился к новым медиа и теперь присутствует в Интернете», – продолжила она. Про себя эксперт говорит, что лет пять назад «села за ноутбук», с тех пор начинает утро с просмотра избранных ссылок. «Я ушла от привычного получения способа информации. Перестала включать новости по телевидению, где программа «Время» длится 40 минут, в которые умещаются, дай бог, 20 сюжетов, треть из них не несёт в себе содержания. За это время в Интернете я узнаю, что происходит, прочитаю комментарии, разные точки зрения, – рассказала она. – Газеты держу только в самолёте. Не буду же каждый день с утра искать, скажем, «Московского комсомольца». То же самое делает и остальная аудитория. Более того, новый читатель – это активный человек, зачастую «народный репортёр» или «гражданин с фотоаппаратом». «Развитие технологий совпало с тем, что общество необычайно оживилось, особенно в Интернете. Ни одно событие не проходит без внимания населения, – полагает Зелинская. – Сегодняшний гражданин с мобильным телефоном стал шустрым, как сперматозоид».
Тренды уже повлияли на принципы работы многих СМИ, в частности, изменился срок жизни новости. Долгое время она жила два дня: сначала появлялась новость, потом комментарии. Затем срок сократился до одного дня – сразу и новость, и комментарии. Потом срок сократился до полудня. «Недавно просчитывали с коллегами из РИА «Новости», сколько сейчас живёт новость. Получилось полтора часа. Это то, чего требуют новые медиа и новый читатель. Ему нужно сразу и много: новость мгновенно, с комментариями, и сам он не готов тратить на это своё время», – сказала Зелинская. Понимая это, авторы вынуждены уходить в электронные СМИ. «Ещё два года назад я писала для журналов. Но это, извините, две недели издательского цикла. Актуальные тексты писать для них бессмысленно. Только нетленки. Последнее время даже с газетами пропал смысл сотрудничать», – полагает она.
Исполнительный директор «Ньюс Медиа Рус», главный редактор «LifeNews», газеты «Твой день» и газеты «Жизнь» Ашот Габрелянов «сократил» жизнь новости до «минуты или, может, секунды» благодаря соцсетям, «Инстаграму» и прочим способам распространения информации. «15 лет назад новость могла жить неделю. И даже наш холдинг выходил с еженедельником «Жизнь», мы могли спокойно жить, не париться, поскольку у остальных была такая же периодичность. Десять лет назад новость могла жить день, потому что появились ежедневные издания. Мы запустили «Твой день». Это был шок, потому что перестроить еженедельник на такой темп сложно. Пять лет назад новость могла жить часы. Когда появились интернет-СМИ, конкуренция возросла. Тогда мы запустили «Лайф ньюс» – портал онлайн-новостей», – рассказал Габрелянов-младший.
В качестве примера скорости «social media» он привёл историю пропажи кота Дмитрия Медведева – Дорофея. Сам хозяин сообщил в «Фэйсбуке», что «с котэ всё в порядке», то есть стал первоисточником. «Аудитория аккаунтов Медведева может сравниться с небольшим телеканалом. Поэтому СМИ ничего не оставалось, кроме как взять комментарий у Тимаковой [пресс-секретарь Медведева] и, наверное, кота», – пошутил Габрелянов. Насколько сильным средством коммуникации является твиттер, он недавно убедился лично, когда получил так лицензию на телеканал. «Нам в течение полугода не давали лицензию на вещание. Я позвонил в Роскомнадзор и попросил официальный ответ, но мне отказали, – вспоминал Габрелянов. – У меня в твиттере на тот момент было около 15 тысяч подписчиков, среди них все крупные медиаресурсы, известные журналисты. И я написал, мол, не ходил на Болотную, не выступал против президента, не нанимал Навального телеведущим. Почему лицензию не дают? Через несколько минут мне звонили все крупные СМИ. По истечении получаса это было во всех лентах. Ещё через 40 минут – в топ-5 «Яндекса». Затем звонят из Роскомнадзора и просят прекратить атаку. В итоге через три дня у нас была лицензия на канал».
Новые площадки и форматы – то, что часть средств массовой информации уже активно использует. Например, «Лайф» – прямой эфир в Интернете. По большей части люди его не смотрят, за одним исключением: если у прямого эфира есть своя ценность. Например, похороны Папы Римского или спортивные соревнования. Или, например, недавняя история с прыжком человека с высоты в несколько тысяч километров. Это смотрели порядка семи миллионов человек в прямом эфире. Людям было интересно, выживет экстремал или нет. В других случаях
аудитория предпочитает «видео по запросу», которое можно найти в Сети и посмотреть в удобное время. «Ещё один формат последних лет – «топ-ньюс». Моя мама не читает «Известия» или «Лайф ньюс». Она смотрит «Маркер» и топ-5 «Яндекса». И, по моим ощущениям, новостными сервисами пользуется основная часть аудитории», – сказал Габрелянов.
«Иногда нужно просто подумать»
В ответ на вызовы времени, полагает исполнительный директор «Ньюс Медиа Рус», у СМИ есть три критерия – эксклюзивность, оперативность, качество. «Если мы быстро даём красиво упакованный эксклюзив, то мы побеждаем. Например, телеканал Russia Today по некоторым позициям опережает крупные американские каналы. Кроме того, за последний год он занял в Великобритании третью строчку после CNN и Sky News». Безусловно, признаёт Габрелянов, бывает, когда благодаря тем же соцсетям (как в случае с котом Дорофеем) первоисточники и очевидцы опережают СМИ. «Тогда придётся креативить внутри информационного тренда», – считает спикер. Так случилось с потопом в Крымске, о котором все быстро сообщили. «Нельзя же выйти через три часа и написать: «В Крымске потоп». Тут начинается самое интересное – работа мозга команды, – сказал Габрелянов. – Мы решили выяснить, есть ли система оповещения в Крымске. Выяснилось, что есть, но шум города её перекрывал. Всего три сирены, которых люди не услышали. Из этого материала получилась заметка, одна из самых топовых».
Другой пример «креатива внутри околоинформационного тренда» случился с Габреляновым во время информационного летнего вакуума: писать было нечего, главред полез в Википедию почитать биографию Виктора Бута, оружейного барона, экстрадированного из Таиланда в США. «Выяснился интересный факт: у Бута было более 50 самолётов по всему миру. Это больше, чем у «Аэрофлота». Я спросил у редакторов, где теперь летают эти самолёты. Через пару дней приходит редактор с рёвом, мол, мы нашли, кто летает на самолётах оружейного барона. Оказалось, один из самолётов достался компании «Атлант-Союз», которая принадлежит правительству Москвы. А на борту летает сам мэр Сергей Собянин, – рассказывал Габрелянов. – Иногда нужно просто подумать, найти новость там, где остальные не ищут. Это верное средство оставаться конкурентоспособным в современных условиях».
«Когда говорят, что закрывают печатную прессу, не верьте»
И если большинство спикеров Академии региональной журналистики сходились во мнении, что «Интернет наступает», то главный редактор журнала «Русский репортёр» Виталий Лейбин высказывал почти противоположную точку зрения. «Про Интернет – это, конечно, вопросец. В том смысле, что каждая конференция хоть мировой, хоть общероссийской, хоть региональной журналистики начинается с криков о том, что мы умрём и Интернет наступил. Мысль, конечно, в чём-то верная. Но ввиду своей банальности и некоторой категоричности тезиса мне кажется абсолютно бессмысленной, – считает Лейбин. – Ведь чем отличается настоящее человеческое знание (с чем мы работаем) от досужего мнения? Знание ты можешь взять и использовать у себя на производстве. А мнение – обсудить за бутылкой водки с приятелем и забыть. То, что Интернет наступает и всё этим закончится, – это, скорее, набор досужих околосоциологических измышлений. Про это есть интересные работы, но они не столь однозначны, как это принято обсуждать в наших профессиональных кругах».
Мысль Лейбин иллюстрировал цифрами и графиками. За последние 10 – 15 лет аудитория совокупной печатной продукции в России выросла с 30 млн. до 47 млн. человек. Да, был провал в середине 2000-х, который, видимо, действительно объяснялся массовым переходом читателей на электронные носители. «Возможно, будет ещё не один спад, но сейчас мы в ситуации, когда аудитория печатной продукции и тиражи растут, в том числе «Русского репортёра», – сказал Лейбин. Ограничивает рост тиражей только количество точек продаж, полагает он. Их плотность настолько мала, что они практически не конкурируют. А некоторые мэры и губернаторы ещё и закрывают киоски под видом того, что борются с уличной торговлей. По статистике, в России на 100 тыс. человек приходится около 30 точек продажи печатной прессы. В Польше – около 170, в Германии – около 100, в США – 65 (но без учёта автоматов по продаже отдельных газет). «В Европе, например, пресса продаётся в любых мелких точках торговли. Они имеют некие льготы по доставке, если дают покупателям ассортимент изданий, – продолжал Лейбин. – Конечно, можно вернуться к мировой ситуации и увидеть закрывшийся американский «Newsweek», а также некоторое падение тиражей немецких «Spiegel» и «Stern». Но с каких тиражей падают они? И на каких тиражах закрылся американский «Ньюсвик»? Последний – при трёх миллионах экземпляров». У «Русского репортёра», сказал его главред, тираж еле переваливает за 100 тыс. экземпляров на такую большую страну. Это означает, что наш рынок глубоко не насыщен, а российский гражданин фактически лишён права свободной информации, добавил Лейбин. И если действительно при перенасыщении зарубежных рынков тиражи печатной прессы должны постепенно падать, то в нашей ситуации они должны только расти.
«К нам приезжают товарищи из Европы или США и говорят: Интернет наступил, надо переходить в Сеть, делать объединённые редакции – и всем будет счастье. Но они так говорят, пока их не спросишь, какую долю доходов или хотя бы оборотов составляет сайт их издания. Скорее всего, отрицательную. Вот у журнала «Time» отличный сайт, великий сайт. Но до сих пор убыточный», – сказал спикер. По его словам, одно из исключений – сайт «Комсомольской правды», который активно развивает и поддерживает разные виды медиа – Интернет, видео, радио, прессу. «Но развить сайт им удалось благодаря печатным тиражам. Кто бы читал сайт «КП», если бы у неё не было такого тиража? – отметил Лейбин. – Но даже у тех, кто имеет высокоразвитые сайты, их доля в обороте крайне мала – до 10%. Может, у «Комсомолки» чуть больше, но в целом по миру выше 10% я не видел. Это означает, что денег у интернет-изданий по-прежнему меньше, чем у печатной прессы. Поэтому когда говорят: всё, мы закрываем вашу печатную прессу, – не верьте. Что они там будут делать? И главное – кто заплатит за репортаж, который делается в Сирии, Китае, на Гаити?»
По мнению главного редактора «Русского репортёра», зарабатывать в Интернете научились пока лишь соцсети и поисковики. «Недавно был конфликт между германским правительством и «Гуглом». Правительство попыталось принудить новостную часть поисковика отдать некоторую сумму денег за републикацию немецкой прессы у себя в новостях. На это «Гугл» ответил: ну, давайте мы не будем индексировать в новостях эту вашу прессу. Всё, конфликт был исчерпан, правительство успокоилось, – рассказал спикер. – С другой стороны, можно представить мир, при котором печатные СМИ закончатся: это будут социальные сети и поисковики, где можно найти всё. Кроме информации. В этом смысле вопрос не про Интернет или печать, а про то, кто и как заплатит за качественную журналистику. Всё равно на каких носителях. Это наш главный вопрос: нужна ли профессиональная журналистика, профессиональный факт и будем ли мы за это бороться? Я предлагаю побороться». Рыночные возможности для этого, полагает Лейбин, «в стране всё-таки есть», несмотря на проблемы с системой распространения и сложными условиями для печати.
Источник: Восточно-Сибирская правда.
Автор: Лариса Шелехова.
Автор: Лариса Шелехова.
3120
16 января 2013 
