Исповедь спортсменки: улыбка штангиста, дружба длиною в жизнь, женский гриф

Мастерство: поднимать штангу и улыбаться

В тяжелой атлетике помимо неимоверной силы необходима скорость и координация. Это искусство, красота движения, техника и… характер! На соревнованиях дается по три попытки для подъема штанги. Каждый — мгновение. Первое упражнение — секунда, один рывок снаряда вверх на прямых руках.

Элемент не найден!

Второе — подъем на грудь и толчок. Если все рассчитано правильно, нужно подержать штангу над головой секунды три — до сигнала судей. Вот момент счастья! Можно радоваться, рычать и строить рожицы зрителям. Кто-то придумывает свои зрелищные штучки: стоит на одной ноге с мировым рекордом в руках, машет головой во все стороны, показывает язык. Я всегда представляла, как подмигну в камеру и улыбнусь. А потом позвоню домой, скажу: «Мам, ты видела, как я поднимала? Красиво? А как подмигнула? Это я тебе!». Но каждый раз забывала об этом. Когда уже спускалась с помоста, вспоминала: а улыбнуться маме? Ладно, в следующий раз обязательно так сделаю…

Март 2000 года: «Приехали из Белореченска. Там было первенство города. Хотела поднять 70 кг в толчке. Толкнула, но не удержала. Штанга упала. Злюсь на себя: 3 марта выступала в Курске — рывок не пошел, не порвала 55 кг. На этих соревнованиях — толчок запорола. В результатах добавляю по граммульке. Значит, надо усерднее тренироваться! Больше упражнений делать, увеличивать подходы, разы, килограммы. По другому — никак! Еще на этих соревнованиях с каким-то мальчиком я поднимала российский флаг. Потом несколько пацанов подходили, спрашивали, сколько тренируюсь, где была? Ой, больно приставучие…»

Новые штангетки и первые сборы

Кроссовки, в которых я тренировалась, выступала на соревнованиях и подняла «мастера спорта», выдала наша спортивная школа год назад.
За это время они стали очень малы, да и техника исполнения рывка и толчка страдала. Поднимать штангу нужно в обуви с твердой и устойчивой подошвой. Кроссовки же мягкие и плохо фиксируют стопу. Все это сказывается на результате. Купить настоящую профессиональную обувь денег не было. Папа отнес сельскому сапожнику для образца свои штангетки. Тот пошил красивые черненькие туфельки на мою ногу. В них я выступала примерно год на всех соревнованиях. Через год подарила Борьке, папиному ученику. 7 июля 2000 года: «Выиграла на первенстве России среди юношей и девушек в Липецке. Через неделю мы едем на сборы готовиться к очень серьезным соревнованиям! Пока даже не буду говорить каким! Спортсмены суеверные. Лучше сначала сделать, а потом сказать»…

Началась подготовка к первенству Европы среди девушек до 16 лет.

Давид Ригерт: в любом возрасте — красавец

Сборы проходили в Таганроге, на базе олимпийского чемпиона Давида Ригерта. Там я впервые его увидела. Не могла поверить, что этот мужчина и тот юноша на плакатах и фотографиях — один и тот же человек! Здесь — щупленький, седовласый, улыбчивый, там же — с сердитым взглядом, огромный и мощный красавец.

Нет! Конечно, он и сейчас обалденный! Знает секрет, как сохранить красоту и в 50, и в 70 лет!

Он часто приходил в зал, наблюдал за тренировками. Всегда что-то эмоционально рассказывал и размахивал руками. Было интересно даже просто находиться рядом и наблюдать со стороны. Подойти ближе я стеснялась. Ригерт с горящими глазами вспоминал что-то необыкновенное из своего спортивного прошлого и с таким же вдохновением рассказывал об утке с утятами, изображал их походку и кряканье!

«А папа говорит: это уникальный человек! Никогда бы не сказала! Я думала, все чемпионы — недосягаемые, неземные люди. А этот — самый обычный, добродушный и веселый дяденька».

Немирное детство Заремы Касаевой

В Таганроге меня поселили с Заремой Касаевой. До сих пор часто вспоминаем нашу первую встречу: она без умолку трещит с папой, а я сижу на краешке кровати и молчу. Тогда друг о друге подумали: «Что за странная девочка?»… Подружились. Всюду ходили вдвоем. Зарема из Чермена — это село в десяти километрах от Владикавказа, на границе с Ингушетией. У нее еще четыре сестры, она — младшая. Мама — медицинский работник. Отец жил в этом же селе, но виделись они всего пару раз. Зарема часто рассказывала истории из своего детства. Жуткие истории: война, раненые, мертвые. Ей было пять лет, когда начался осетино-ингушский конфликт. После первой бомбежки соседи помогли вывезти Зарему и сестер из села. Ехали в кузове КамАЗа среди наспех заброшенных вещей. Какое-то время переждали у родственников. Вскоре она с мамой вернулась в свой полуразрушенный дом.

В их двор не входили, не трогали, все знали: там только женщины, но снаряд гранатомета мог попасть куда угодно. А вот как расстреляли соседа, видела из окошка. Потом ходила туда с мамой, но помощь врача ему была уже не нужна. Другому соседу мать перевязывала поломанную челюсть и придерживала внутренности из распоротого брюха. Говорит, тот сосед до сих пор живой.

Зарема всегда была рядом с мамой. Ночью, когда за окном стреляли из автоматов. Утром, когда собирали во дворе разбросанные гильзы. Однажды их было полведра.
Свет не включали, чтобы не привлекать внимания. На окна натягивали пленку: все равно стекла каждый раз разлетались от бомбежки. Вспоминала: страшнее всего было по ночам. Чтобы быстрее уснуть, прижималась покрепче к маме, буквально залазила под нее и твердила: «В нас не попадут!». Перестрелки случались еще несколько лет.

Потихоньку вражда успокоилась, к своим жилищам стали возвращаться семьи. Зарема мечтала: скоро доделают все работы во дворе, достроят новый кирпичный дом, а на месте старого посадят розы, как хочет мама.

Сорванные мозоли и «Танцор диско»

В 1997 году Зарема подружилась с соседскими мальчишками — двумя братьями. Время от времени те убегали на тренировку в зал. Однажды пошла с ними. В дверях со словами: «А это чей мальчик?» — ее встретил тренер. Все засмеялись.

Тогда он ее прогнал: в зале девчонок еще не было. Но через некоторое время, когда на соревнованиях начали выступать женщины, сам принялся искать будущих спортсменок. Его друг посоветовал обратить внимание на крепкую соседскую девочку. Та играла, бегала и занималась с его сыновьями на турнике. Так Зарема пришла в зал тяжелой атлетики во второй раз. Уже насовсем. Тренироваться нравилось, да и получалось у нее отлично! Идеальное для тяжелоатлета строение тела, физическая сила и стойкий характер стали хорошей основой для будущих рекордов.

В 2000 году Зарема выиграла Россию и попала на сборы. Так же как и я. Мы с ней сразу сплотились. Поддерживали друг друга, помогали. Она на один год младше, но всегда казалась намного взрослее и мудрее своих лет. Зарема на своем примере научила меня терпеть: ни разу на тренировке не показала, что ей больно или обидно. Я видела ее разорванные мозоли. Это обычное дело для штангистов. Но чтобы брать гриф и продолжать тренировку без единого слова, когда на руках голое запекшееся мясо, — по силам далеко не каждому. Даже в своей комнате, вдали ото всех глаз, отдирая прилипший бинтик — не плакала. Могла только энергично и многословно выругаться. И меня поддерживала этими же словами, если я начинала давать слабину. Стыдила, когда обижалась и не разговаривала с папой.

Перед тренировкой мы по нескольку раз пересматривали фрагмент с песней «Джими, Джими, ача, ача» из индийского фильма «Танцор диско». Говорит, когда собиралась на сборы, на всякий случай взяла из дома кассету с любимым фильмом. Как раз в нашей комнате были телевизор и видеопроигрыватель. Каждый вечер Зарема рассказывала про красавчиков, в которых была влюблена. Долгие годы это был Энрике Иглесиас. Даже постер его где-то раздобыла, повесила на дверь, а долгие индийские танцы иногда меняла на бодрую песню «Байламоз»…

Со времен сборов в 2000 году Зарема — мой близкий друг.

Тренеры сборной команды

На сборах я впервые столкнулась с другими тренерами: кто-то кричал, а некоторые могли даже ударить свою спортсменку! Тогда начинала понимать, насколько мне повезло со своим. Конечно, он тоже ругался. Но это было не так обидно. Характер у меня вреднючий, и зачастую получала за дело — если злилась на тренировке, не слушала отца и огрызалась, неаккуратно кидала штангу. Иногда молчала и надувала губы. Надолго. Пока сам не приходил мириться.

Кого я по-настоящему побаивалась, так это старшего тренера. На всю жизнь запомнила вечерние построения и его грубые странные речи. Он должен был с нами ехать на соревнования и заранее давал наставления.

Я с выпученными глазами посматривала на отца, он — на меня. У нас в семье никогда так не разговаривали. Я ужасно боялась всего: сесть на скамейку на зарядке или между подходами на тренировке, выйти на улицу в свободное время, попросить добавки в столовой или поздороваться со знакомым спортсменом из моего края. Не дай Бог этот человек меня тоже уличит в лени, распутстве и незаслуженном пайке!

Наверное, он это делал из лучших побуждений. В любом случае — спасибо ему! Уверена, что от этого я стала только сильнее.

Секс-контроль: девочка

После сборов вся команда на три дня переехала в спортивно-тренировочный комплекс в Кунцеве. Там сдали допинг — контроль. Я уже знала, что это такое, и не боялась. Правда, с первого раза опять не получилось. Когда кто-то смотрит, тяжело справиться. А нужно целый стаканчик набрать! Потом разлить по бутылочкам, закрыть крышку, сверить номер и расписаться.

Но больше всего мы тряслись перед новой и странной процедурой на определение половой принадлежности — секс — контролем. Его цель — исключить участие в международных соревнованиях девушек, у которых помимо женских половых гормонов вырабатываются мужские. В истории спорта бывали и такие случаи.

Конечно, все девчонки ужасно боялись: никто не знал, что это, как делается и для чего?… В 8 утра нас отвезли в лабораторию, взяли соскоб палочкой с внутренней стороны щеки во рту. Все! Фух!
Через несколько дней папе дали сертификат.
Там написано: я действительно девочка. При участии во всех международных соревнованиях нужно было предъявлять этот документ. Сейчас такого документа не требуют.

Первая Европа: дорогу осилит идущий

Наконец-то! Август 2000 года! Первенство Европы среди девушек до 16 лет. Мне 14. Первые международные соревнования.

У меня нет этих записей в дневнике. Только в памяти. Все, до мельчайших подробностей.

21 августа. Первый раз в самолете! Сначала в Братиславу, столицу Словакии, потом на автобусе до Кошице. Всю дорогу меня тошнило. Отец был рядом, держал пакетик и платочек наготове, носил свою и мою сумки. Когда мы наконец-то доехали до гостиницы, у меня уже не было никакого мандража от обстановки и мыслей о соревнованиях. Не было вообще никаких мыслей, кроме одной: «Скорее бы все это закончилось!». Потом старший тренер сказал: всем взвеситься и идти на ужин. На сборах я весила 46 кг. Буквально через сутки — 42,5! Папа был в растерянности. Спрашивал у меня, как себя чувствую. У тренеров: может, кто знает, что делать? Выступала я на второй день. Активно приходила в себя и радовалась: как же хорошо, когда не качает из стороны в сторону, как в автобусе.

На соревнованиях взвесилась — 44,5 кг. Чувствовала себя бодро и даже не заметила, что на помосте женский гриф. Мы-то на сборах на мужском тренировались. Он толще в диаметре. Папа потом спрашивал: почувствовала ли я разницу? Да какой там чувствовать! Все как в тумане: руки-ноги трясутся, ничего не слышу.

Закончился рывок — чуть пришла в себя, успокоилась. И папа повеселел — выигрываем! А я так есть захотела! То ли от нервов, то ли от голода. Скоро разминаться на второе упражнение, а у меня в животе все сводит. Сказала папе — а у нас ничего с собой! Ни конфетки, ни шоколадки. Как собирались? О самом главном забыли! Как раз ребята начали приходить: после нас — следующая категория, юноши. Папа спросил у своего друга, тоже тренера и отца по совместительству, Валерия Луканина, мол, дочка есть хочет, что делать? Тот достал яблоко и протянул со словами: «Все не ешь, половинку!».